Лучший день в году - Галина Владимировна Романова

Степка молчал непозволительно долго. Потом вдруг развел руками, следом схватил бутылку со стойки, сунул ее под мышку и, подергав плечами, глумливо произнес:

– А кто знает, что норма, а что нет, Сашок? Ты вот до сих пор в девках ходишь и считаешь это нормой. Я славную бабу просрал из-за бухла и тоже вроде ничего, живу. Ты не обращай на меня внимания, Сашок. Я просто… Просто не ожидал тебя сегодня там увидеть. Озверел сразу. А так… Давай вперед и с песней! Дарую…

И ушел. И ушел вовремя. Потому что Копылов сейчас точно дал бы ему в морду. Хотя они были и не на равных, Степка еле держался на ногах.

– Может, отвезти его? Как думаешь? – спросил он у притихшего бармена, интенсивно полирующего стойку.

– Он такси вызвал. Машина у подъезда, – кивнул бармен. – Доберется.

Ну и ладно. Доберется. Послезавтра, кажется, ему выходить после отпуска. Там и поговорят. Или не поговорят. Может, надобности не возникнет.

Александр допил пиво, расплатился и двинул к выходу. Звонок мобильного настиг его уже возле собственной двери. Звонил один из оперов, самый разговорчивый и шутливый, без конца сегодня зубоскаливший со Светой. Вадик, кажется.

– Александр Иванович, не разбудил? – Голос азартно вибрировал.

– Что у тебя?

– Есть тачка! Засветилась на камере у магазина ночью. Сначала въехала во двор, потом выехала. Время совпадает.

– Прямо одна она туда въезжала и выезжала? – Копылов невольно скрестил пальцы, ну хоть бы одна.

– Нет, были еще два таксиста, их отработали, не они. А вот эта девочка… – Опер шумно сглотнул.

– Девочка?

– Да, тачка зарегистрирована на некую Ларису Луневу. Девятнадцати лет от роду. Местная. Родители крутые. Отец академик какой-то, мать тоже доктор наук, литературовед.

– И вы пока ее не трогали? – догадался Копылов. – В смысле – не навещали?

– Нет, – выдохнул Вадик. – Узнали-то не так давно. Может, каких-то пару часов. Сначала таксистов работали.

Лариса Лунева. Девятнадцать лет. Кириллу восемнадцать. Вполне могли быть знакомы. И вполне он мог с ней созвониться, чтобы она забрала его из поселка. И довезла по нужному адресу. И потом подождала его там, пока он…

Убивает?! Причем – зверски убивает?! И потом садится к ней в машину окровавленным? А она, дочка интеллигентных родителей, все это с чувством пережевывает?

Ой, что-то не верится! Ой, что-то не клеится, как любит припевать Степка.

Вряд ли Кирилл причастен к убийству, а его знакомая Лариса соучастница. Надо все проверить. Может, она вообще в этот двор заезжала, чтобы подругу навестить или в туалет сходить под кустик. Маловероятно, но бывает и такое.

– Адрес Ларисы есть?

– Два адреса, Александр Иванович, – произнес опер, сразу поняв, почему любопытничает следак. – Один родительский, второй ее. Они ей квартиру не так давно купили. Куда поедем сначала?

Ишь ты! Поедем! Копылов сунул обратно в карман ключи от квартиры и начал спускаться к лифту. Уснуть сегодня вряд ли получится.

– Едем сначала по ее адресу. Ты где?

– У вашей машины трусь, Александр Иванович. Моя сдохла в квартале отсюда, рвань! – Вадик выматерился. – Вы долго, Александр Иванович?

– Уже спускаюсь. Уснуть сегодня вряд ли получится…

Лара расчерчивала острым ноготком крепкую смуглую спину Кирилла на крохотные квадратики. Ровные тонкие линии, следовавшие за ее ноготком, чуть белели и тут же исчезали. Но она упорно чертила их снова и снова. Ей нравилось касаться его спины, нравилось оставлять на ней хоть мимолетный, но все же след. Ему тоже нравились ее прикосновения, и он чуть постанывал.

– Который час? – вдруг встрепенулся Кирилл, поднимая голову с подушки.

– Слегка за полночь, – отозвалась Лара.

В полумраке комнаты ее голое тело казалось мраморным. Изящная линия бедер, маленькая грудь с пуговками сосков, тонкие лодыжки. Кирилл засмотрелся, протянул руку, дотронулся до ее плеча.

– Ты почти совсем не спала за минувшие сутки, Лара. – Его пальцы скользнули по ключице, дотянулись до ее шеи, слегка коснулись волос. – Ты устала. Тебе надо отдохнуть.

– А, ерунда, завтра днем высплюсь, – беспечно махнула она рукой и едва слышно рассмеялась. – Вот спрячу тебя понадежнее и тогда отосплюсь.

– А вдруг мы не успеем спрятаться, детка?

Кирилл рывком сел, потянул на себя край одеяла. В комнате было тепло, но его все время знобило. С той самой минуты, как он вышел от женского доктора, его все время знобило. Не помогла рюмка коньяка, которой его угостила Лара, притащив к себе. Не помог бешеный секс, которым они занялись почти сразу, как приехали. Не помог ее расслабляющий массаж и добрые правильные слова, на которые Лара была мастерицей.

Не помогало ничего, стоило вспомнить, что он всю свою жизнь называл отцом чужого человека и дядей Сережей – своего настоящего отца. Ведь это же Волков? Волков был его настоящим отцом, так? Больше в кругу знакомых матери не было ни одного Сергея, ни одного! Получается что? Получается, что мать всю жизнь обманывала своего мужа? Или он знал? Вряд ли…

– Почему ты так считаешь? – удивилась Лара, когда он изложил свои мысли вслух.

– Да потому, что если он бесплоден, то как тогда родила от него двойняшек его теперешняя жена?!

– Ух ты! – Ее ротик приоткрылся. – А я и не подумала! Это что же получается?

– Получается что-то одно из двух… Либо отец, будем по привычке называть его так, действительно не знал и не знает о своем недуге, и его теперешняя жена тоже его обманывает, как обманывала моя мать. Либо он каким-то чудесным образом излечился. Так?

– Может быть еще один вариант, Кира, – Лара завозилась, устраиваясь поудобнее в подушках, забросила ножки ему на колени.

– Какой?

– Все это могло просто его устраивать.

– То есть ты хочешь сказать, что он знал о своем бесплодии и позволял женам рожать ему детей от других мужчин?? – вытаращился Кирилл на нее.

И тут же ему вспомнился вечно затравленный взгляд отца. Его всегда раздражал этот взгляд. Всегда казалось, что отец боится постоянного подвоха, постоянного удара в спину из-за угла. Иногда считал его трусом, иногда жалел. Но чаще все же считал трусом и сильно на отца за это обижался.

– Да, я хочу сказать именно об этом. Его могло это все устраивать.

– Да ладно! – Кирилл раздраженно дернул плечами. – Это как себя надо не уважать?!

– Или просто любить ту женщину, которая…

– Тебе изменяет?! Причем не один раз?! И изменяет с твоим лучшим другом и компаньоном?! Лара, очнись! О чем ты?!

Кирилл вскочил с кровати, натянул трусы и принялся широко шагать по ее спальне. Спальня была просторной, почти тридцать квадратных метров, но места ему все равно не хватало. Четыре шага в одну сторону – уперся в дверцу полированного шкафа. Четыре шага в другую сторону – стена. Два шага от кровати – широкое окно, задрапированное таким густым слоем тюля, что не видно улицы.