Пёс - Кирилл Рябов

— Какое это вообще имеет значение? — удивился Вернер.

— Просто любопытно. Погоди-ка…

Она ушла на кухню. Вернер в очередной раз обшарил карманы. Складной нож, одинокий бумажный платок, табачные крошки… На плечо ему упало нечто чёрное и мохнатое. Вернер вскрикнул, подскочил и стряхнул это с плеча. На диван приземлился паук, величиной с яблоко.

— Что ещё за срань?! — заорал Вернер.

Вернулась Ингрид с двумя стаканами.

— О, это Фриц, мой новый дружок. Не бойся, он не кусается.

Фриц вскарабкался на подлокотник.

— Почему он так спокойно тут гуляет? — спросил Вернер.

— Ему нравится. В аквариуме он грустит.

На спине у Фрица был какой-то рисунок. Вернер присмотрелся. И правда, грустная рожица.

— Надо выпить. — Ингрид протянула стакан. — Это виски.

Вернер сделал маленький глоток и осторожно сел на диван, подальше от паука. Ингрид взяла Фрица и посадила себе на грудь. Паук пристроился в ложбинке. Казалось, он смотрит на Вернера всеми своими шестью или восемью глазами и вопрошает: «Кто ты? Зачем сюда пришёл? Она моя. И титьки эти тоже мои!»

Вернер сделал ещё глоток и закашлялся.

— Как ты думаешь, что мне делать?

— Ты о чём?

— О своей девушке. Где мне искать её? Я потерял телефон. Номер не помню. Она могла попасть в беду.

— Самое лучшее — ждать, — ответила Ингрид и загасила выпивку одним махом.

— Ожидание сводит с ума, — сказал Вернер. — Пойти в полицию? Объявить её в розыск?

— Ждать, — повторила Ингрид. — Вы вместе живёте?

— Время от времени. То да, то нет.

— Вот как? — Ингрид повернулась к нему вместе с пауком. — Значит, у вас всё не слишком серьёзно?

— Мы думали о помолвке, — сказал Вернер.

— И что надумали?

— Нужно время.

— У неё есть ключ от твоей квартиры?

— Конечно!

— А у тебя от её?

Вернер смутился.

— Какая вообще разница?

— Значит, нет. Я принесу ещё выпить.

Ингрид сходила на кухню и вернулась с бутылкой. Щедро налила себе и ему. Фриц, кажется, дремал.

— Расскажи мне о ней. Чем она занимается?

— Репортер на четвёртом канале. Местное отделение.

— Новости?

— Ага.

— Я могла её видеть? — спросила Ингрид, щурясь.

— Откуда мне знать? Наверное.

— Имя. Как её зовут?

— Эльвира. Эльвира… — Вернер забыл фамилию. Внутренний голос хохотал над ним. Казалось, даже паук хохотал над ним. — Очень крепкий виски.

Он отпил.

— У меня вторую неделю бессонница, плохо соображаю. Её фамилия Айхенвальд, — вспомнил Вернер.

— О, кажется, я её и правда видела по телевизору. Такая маленькая, без задницы, с толстыми ножками?

— Нет конечно! И близко не похожа, — сказал Вернер. — У неё прекрасная фигура. И потом, как ты могла видеть её зад и ноги, если ниже пояса их не показывают?

— Видимо, спутала. А моя фигура? Разве не прекрасная?

Ингрид подскочила с дивана и стала вертеть своим мясистым задом.

— Очень хорошая, ты же знаешь, — сказал Вернер смущённо.

— Хорошая? Но не прекрасная?

Ингрид уселась вплотную и закинула ногу на ногу. Юбка задралась, обнажив колено.

— Я была замужем, — сказала Ингрид. — Почти полгода.

— За тем… Как его… За Маркусом этим, к которому ты от меня ушла?

— Нет, с Маркусом мы не сошлись, — ответила Ингрид невозмутимо. — Он слишком набожный. Хотел меня обратить к Богу. Мои привычки его пугали.

«Выпивка, травка, нимфомания, — подсказал внутренний голос, — они даже меня пугали. А я и вовсе атеист. Всё так», — подумал Вернер.

— Это был другой мужчина. Из Ирака. Или Ирана. Не помню точно. Кажется, Ирак.

— Беженец?

Ингрид проигнорировала вопрос. Но ответ был очевиден.

— Абд его звали. Я работала волонтёром. Возила им вещи и продукты.

— Им? Беженцам?

— Мы влюбились друг в друга с первого взгляда. Он надолго поселился здесь. — Ингрид положила руку на правую грудь. — Единственный приличный араб, из тех, кого я знала близко. Мне казалось так. Но вид на жительство ему не дали. Он служил у Саддама.

— Постой, а как же вы поженились без вида на жительство?

— Нас поженили в лагере, его друзья. Это был вроде как неофициальный обряд.

— Надо же.

Вернер допил из стакана. Голова кружилась. Ему хотелось закурить, развалиться поудобнее и начать громко шутить. Он подумал об Эльвире. Надо было уходить, пока не поздно.

— И что я узнаю? — будто через вату донесся голос Ингрид. — Он уже получил гражданство Норвегии и привёз из Ирана двух своих жён.

— Ого!

— Я поехала в Вестфол. Разыскала его…

Ингрид умолкла.

— А дальше? — спросил Вернер.

— Дальше?

— Да. Ты поехала в Вестфол…

Ингрид долго не отвечала. Потом вздохнула:

— Я скучала.

— Это понятно, а он?

— Он? Да чёрт с ним! Я по тебе скучала.

— А, — сказал Вернер, разглядывая пустой стакан. — Ты немного опьянела…

— Дурак! — крикнула Ингрид. Паук вздрогнул. — Я следила за тобой.

— Вот как? — приподнял бровь Вернер. — Где?

— Везде. Я уже несколько месяцев слежу за тобой и твоей бабой. Что, ты думаешь, я делала на вокзале?

— Следила за мной, — ответил Вернер тоном послушного ученика.

— Нет!

— Нет?

— Я следила за Эльвирой. Хотела застукать её с любовником.

Вернер подскочил и чуть не упал. Ингрид разлила, выпила.

— Я думала, она поехала от тебя к любовнику. Я ехала следом. Взяла напрокат машину.

— Ты серьезно это всё? Ты же говорила, что не знаешь о ней ничего.

— Это специально, — ответила Ингрид. — Я просто решила проверить тебя, узнать, что ты о ней скажешь. Послушай, много мне не удалось увидеть.

В лагере были беспорядки. Потом твоя Эльвира с оператором уехали в гостиницу. Ночью. Думаю, они трахались.

— Думаешь?

— Она гладила ему яйца через брюки. Это я точно видела.

— Это всё дерьмо! — махнул рукой Вернер. — Я видел её оператора. Герр Мюллер. Ему шестьдесят два года, он лысый, у него вставные зубы и внуки.