Право на Тенерифе - Ирина Александровна Лазарева

осудит, непременно осудит. И потом, Юле не было дела до нее сейчас; даже она, человек, у которого не было своих детей, понимала, что, когда болеет ребенок, все остальное кажется мелким, пустым, не стоящим никакого внимания. Юля все равно не даст теперь совета и тем более не пожалеет ее. Последняя мысль особенно остужала ее пыл, заставляя молчать.

Чем дальше поезд отъезжал от Москвы, тем более несбыточной казалась Юле ее цель. Когда они проехали несколько часов, небывалый душевный подъем в ней успел смениться унынием. Ей стало мерещиться, что она зря поверила в существование альтернативного лечения, ведь Надежда Максимовна всегда говорила, что есть только одно лекарство при гломерулонефрите – преднизолон. Если бы были другие схемы лечения, верно, врач бы знала о них?

Нервный ум ее уже рисовал картины того, как Катя пробудет в Москве совершенно одна в чужой больнице, и ее отправят домой, так ничего и не поменяв в курсе лечения. Зачем только она будет мучить дочь ненужными обследованиями, непонятно. Спонтанная поездка теперь казалась не только бессмысленной, но и вредительской. И все же было поздно что-то менять. Поезд отстукивал монотонную, неменяющуюся дробь, и Юля чувствовала, что вся ее жизнь уже давно, как этот поезд, неслась по рельсам в одну сторону, без возможности свернуть или сойти с дистанции, чтобы дать ей передых. «Все будет так, как будет, и никак иначе», – пронеслись слова смирения в ее голове.

Глава шестая

За прошедшие два месяца после поездки многое произошло в жизни Алины и Константина. На Тенерифе волшебные духи от Дарьи дали свои плоды – в оставшуюся неделю Константин как будто переродился, вновь влюбившись в жену. И вот уже былые подозрения, что он просто не способен на любовь к детям и на семейную жизнь, казалось, оставили его.

Каким-то удивительным образом там, на острове, чувства его к семье укрепились. Константин даже понял, что он как раз таки относился к тем мужчинам, которые любят своих детей по-настоящему. Он сам был одним из тех мужчин, которым еще недавно завидовал за целостность их характера и их чувства.

Глупая ошибка, проступок – вот что такое его роман с Тоней. Он, безусловно, еще страдал по ней, но теперь больше даже не по самой Тоне как человеку, а из-за того факта, что она променяла его на молодого соперника на БМВ, сильно ранив его гордость и самолюбие. Да и собственнические чувства по отношению к ней не совсем еще оставили его.

И все-таки после разрыва с Тоней чувство стыда за его поступок стало крепнуть. Если раньше Костя мог легко оправдаться перед самим собой страстью, даже любовью, вроде как он не мог противостоять этому, то теперь, когда почти не осталось ни следа от этой страсти, оправдывать себя уже не получалось. В мечтах он по-детски представлял себе, словно ничего этого не было, как будто чем сильнее он желал этого, тем больше мечта становилась явью.

Наверное, только мужчины, по природе своей более романтичные, чем женщины, могут вновь и вновь влюбляться в одного и того же человека. И вот он испытал романтические чувства к своей жене. Не так, конечно, как в молодости, когда на парах не слушал лекции, а рисовал в уме ее лицо, задыхаясь от обожания. Но он вновь хотел быть с ней как можно дольше. Это что-то значило.

Костя больше не осуждал ее за барские замашки, не считал пустышкой. Наоборот, ему было приятно, что она стремится соответствовать его уровню. Он убедил себя, что она так много времени тратит на себя и свою внешность лишь для него одного. Это казалось трогательным и милым одновременно. Одни и те же поступки преображаются, стоит только посмотреть на них с любовью и нежностью.

Тогда же Константин продлил свой отпуск еще на неделю, а Алину и детей заставил вернуться с ним вместе домой, сказав, что не выдержит разлуки с ними. Алина не спорила: она понимала, что он опасался сорваться без нее, и ее радовало, что он сам пришел к решению не оставаться без нее.

Когда они вернулись, Дарья сказала Алине, что Тонин роман с Евгением продлится еще пару месяцев, а за это время Костя должен забыть о ней. Но Алина должна продолжать соблюдать все ее рекомендации, потому что, лишь только ухажер бросит Тоню, та сразу вспомнит про Костю. И тогда единственным, что спасет их семью от нападок Тони, будут их крепкие узы, взаимопонимание и вновь проснувшиеся чувства. Работа Дарьи, по большому счету, была закончена. Алина поблагодарила ее, но их расставание означало теперь, что она была в свободном плавании, совершенно одна, и одна столкнется лицом к лицу с Тоней, когда «жених» бросит ее. Словно на пустующем месте Дарьи появился новый персонаж – страх.

Подруги уже давно не устраивали встреч все вместе, потому что Алина не хотела видеть Женю. Она боялась, что та устроит многочасовые лекции о том, что ей не нужно было связываться с консультантом. А Юля не стала бы вникать в беседы на тему измен и разводов теперь, ведь у нее были свои проблемы. Вот и получалось, что в их жизни не оставалось места для дружбы. Однако у Алины еще была Марина, человек без детей и без особой привязанности к мужу. С ней она делилась своими переживаниями. И все же последние месяцы даже Марина стала реже видеться с ней. Она все время была занята, все время находила какие-то дела. Но сегодня Алине наконец удалось дозвониться до подруги.

– Куда ты пропадаешь все время? – поинтересовалась она требовательно.

– Даже не спрашивай! – попыталась отмахнуться Марина. – На работе какой-то вечный аврал, да еще вот Юле помогала. Ездили с ней в Москву.

– Зачем это? – удивилась Алина.

– В Минздрав, заявление писали, просили оказать медицинскую помощь в институте, который специализируется на самых сложных заболеваниях почек.

– А Катя разве не поправилась? Ее вроде домой выписали, – Алина почувствовала, как к горлу подступил ком. Она в последние месяцы вообще не интересовалась жизнью подруги и ее дочери, словно болезнь отрезала их от нее за бесполезностью. И тут только до нее начал доходить размах и значение ее безразличия по отношению к близкой подруге и ее дочери.

– Какой там! – вздохнула Марина. – Врач в ступоре, ничего не может сделать, чтобы вывести в ремиссию.

– А что такое ремиссия?

– Ну, чтобы она не теряла белок. Чтобы можно было снижать дозировку.

– А она еще препараты какие-то принимает? Уже столько времени прошло…