Иоганн Кабал, некромант - Джонатан Л. Говард

– Насколько длинный?..

– Мой нос?

– Да нет. – Кабал постарался изобразить терпение, но очень недостоверно. – Я и так вижу, какой длины ваш нос. Насколько длинный промежуток времени потребовался, чтобы ваш нос зажил?

– Насколько длинный?

– Да.

– Мой нос?

– Да.

Мужчина приложил большой палец в ложбинку под носом, туда, где начиналась верхняя губа, а указательный приставил к кончику. Стараясь не менять расстояние между пальцами, он продемонстрировал отрезок Кабалу.

– Думаю, где-то дюйм.

Уже во второй раз за такое короткое время некромант ощутил необходимость повторить эксперимент. Мужчина, чашка и блюдце разлетелись в разных направлениях. Несколько секунд мужчина лежал на спине и моргал.

– Вы снова меня ударили, – сказал он, пораженный столь странным поведением.

– Да, ударил, – согласился Кабал.

Он с интересом смотрел на только что сломанный нос – рука скользнула в карман и выудила часы. Некромант запомнил, который час они показывали.

Кровотечение прекратилось практически сразу, прошло несколько секунд, и синяк начал рассасываться, а затем без всякой посторонней помощи с легким щелчком нос встал на место. Кабал сверился с часами – исцеление произошло за… мгновенно. Некромант потряс часы и уточнил время. Стрелки упрямо не двигались. Сперва Кабал решил, что забыл завести их, но, хорошенько подумав, вспомнил, что совершенно точно подводил часы, пока ждал, когда Хорст сделает ход в шахматной партии. Может быть, в механизм попала вода? Нет, часы были абсолютно сухими, когда он вытащил их из кармана, а все то время, что срастался нос мужчины, он держал их в руке.

– Вы знаете время? – спросил он мужчину, помогая ему подняться.

– Время? – переспросил мужчина. – Нет, что вы.

Он протянул руку и продемонстрировал Кабалу часы:

– Здесь ни у кого нет времени. Вообще нет времени.

Никогда прежде понятие относительности не было столь актуальным. Кабал мог, конечно, считать до шестидесяти, но это ничего не доказывало. Казалось, что прошла минута, но это было всего лишь ощущение. А ощущениями сыт не будешь, как он сказал одной женщине, играющей в крокет.

– Это сад, а не столовая, – заметила она в ответ.

Никто вокруг не знал, как давно он сюда попал. Вскоре Кабал сообразил, что здесь все происходит скоро. Он опросил около двадцати человек в округе, но ни один не смог ответить на его вопросы. Если судить объективно, то на подобные беседы у него должно было уйти не меньше нескольких часов. Но лично Кабалу казалось, что прошло не больше нескольких минут. Подобные игры со временем начинали негативно сказываться на его рассудке. Велик был соблазн заняться чем-то рутинным, повторяющимся, тогда не придется думать, когда ты это сделал, ведь ты уже столько раз занимался этим. Разум стремился сгладить реальность и превратить каждое мгновение в одно из деревьев в ряду идентичных стволов.

– Не хотите чашечку чая? – в очередной раз предложил мужчина.

Кабал с ужасом взглянул на него. Он внезапно ощутил себя приговоренным, который смотрит на тело, раскачивающееся на виселице.

– Не хочу я вашего чая. – Он схватил мужчину за плечо. – Послушайте. Мы с вами в искусственной карманной вселенной. Вы хоть понимаете, что это значит?

Мужчина не ответил, но Кабал все равно продолжил:

– Кто-то создал этот мир. Значит, он должен был сделать и выход, способ выбраться отсюда. Понимаете меня? Где-то здесь есть дверь, которая выведет нас обратно.

Мужчина впервые посмотрел на него осознанно.

– О! – дрожащим голосом вскрикнул он. – О да! Выход! Дверь! О да, да, да! Как же я хочу, как же я хочу, как же я хочу!

– Отлично. Рад, что вы восприняли это с таким энтузиазмом. А теперь, пока я говорю с остальными, окажите мне услугу. Запомните, как важно найти выход. Думайте об этом и не забудьте. Вам ясно?

– О, как я хочу, как я хочу, как я хочу!

– Отлично, продолжайте в том же духе.

Кабал едва отошел, когда мужчина промолвил:

– Как же я хочу, чтобы тогда я тоже вспомнил о выходе!

На одно долгое, по его меркам, мгновение некромант замер. Он медленно повернулся и обратился к мужчине:

– Что вы сказали? – произнес он с жутким спокойствием.

Собеседник отхлебнул дождевой воды.

– Ох, как же я хочу, как же я хочу, как же я хочу… Ох!

Кабал схватил его за лацканы.

– Вы забыли сделать выход? Вы это сказали?

Он вдруг понял, что кричит и трясет мужчину – он совсем потерял над собой контроль. Некромант оттолкнул собеседника.

– Да кто вы вообще такой? Зачем вы создали это место?

Мужчина заморгал.

– Как вы могли забыть про выход, вы, идиот несчастный! – ядовито бросил Кабал.

– Просто… забыл, – в голосе мужчины звучало отчаяние.

– Просто забыл, – прошипел Кабал и зашагал прочь, пока снова не вышел из себя.

Некромант понятия не имел, сколько времени ему понадобилось, чтобы успокоиться: казалось, прошло полчаса, но это вовсе ничего не значило. Он сидел в беседке, сделанной якобы в восточном стиле, и наблюдал за игрой в крокет. Спустя какое-то время игроки прошли все ворота, но вместо того чтобы отправиться к начальному колышку, они продолжили игру с первых ворот. Бесконечная партия в крокет очень хорошо символизировала сущность сада в целом.

«Поверить не могу, что закончу свои дни таким образом, – думал Кабал. – Немыслимо – застрять на вечность в саду. Должен быть выход. Пускай этот рассеянный тупица забыл сделать дверь наружу, но ведь тогда должны быть и другие недочеты, за которые можно зацепиться. Если бы я только мог их увидеть». Некромант поднял глаза к небу. «Только бы дождь прекратился». Из-за низко нависших облаков сочился все тот же тусклый свет, дождь не ослабевал и не усиливался.

Помимо Кабала в беседке расположился молодой человек в очках: он сидел на плетеном стуле и бросал медные шайбы на деревянную доску, сделанную в форме арочного окна. От края до края доски были выжжены прямые линии. Юноша протянул одну шайбу Кабалу.

– Сыграете в полпенни [13]? Бросите шайбу? – предложил он.

Кабал в ответ предложил юноше бросить что-то совсем другое и вышел на улицу.

Он оказался посреди бесконечной партии в крокет. Игроки замерли, столкнувшись с ужасающей необходимостью принять тактическое решение. Судя по всему, один из них каким-то непостижимым образом объявил крокировку [14]. Везунчик не знал, как поступить дальше. Мужчина взгромоздил ногу на мяч, затем убрал ее, затем наклонился, чтобы передвинуть шар, но заколебался. Ситуация сложилась необычная: привычный порядок был нарушен, и людям приходилось думать.