Масштабная операция - Валерий Рощин

Ничего более важного, чем их безграничная любовь, для Елизаветы и Станислава в тот короткий миг, вырванный из тревожной и бушующей вокруг жизни, не существовало. Не было по их убеждению на свете обстоятельств, способных омрачить того необъятного счастья…

Мановением одной руки повелев основной группе «рассредоточиться», «усилить внимание» и «вести скрытное наблюдение», Щербинин неторопливо приближался к неподвижно сидящему человеку, привалившемуся спиной к стволу исполинского бука. Сомов осторожно ступал за ним и, не дойдя до мертвого спецназовца шагов двадцать, узнал его…

— Это ж капитан Воронцов… Циркач!..

— Вижу — не слепой!.. — раздраженно ответил полковник, подавая знак трем бойцам.

Те проследовали мимо, покосившись на убитого офицера, и растворились в лесу для скрытного наблюдения за округой. Полковник с майором внимательно обследовали еще теплый труп капитана. Юрий Леонидович распрямился и с мрачным, потемневшим лицом долго молчал, явно затягивая со своими выводами. Тогда слово взял Константин Николаевич…

— Отличный прицельный выстрел. Думаю из снайперской винтовки. Не исключена вероятность использования СВД Шипилло.

— Возможно… — вздохнув, наконец, обмолвился комбриг. — Хотя, объективности ради, следует напомнить: следы, оставляемые на теле пулями СВД, куда более ужасны. А тут скорее стреляли из охотничьего малокалиберного карабина типа «Барс» или «Соболь».

— А как вы относитесь к этому? — майор указал на валявшийся рядом с Александром пустой шприц.

— Не знаю… — выдавил тот. — Что в нем было?

— Яд. Все тот же яд моментального действия, каким умертвили в начале операции рядового Тоцкого, — молниеносно произвел анализ оперативник.

— Могло случиться так, что Циркач, заполучил пулю чеченского снайпера. Был смертельно ранен… А Гросс только облегчил его страдания… — неуверенно предположил командир «Шторма».

— Или добил, немного промахнувшись до этого сам, — закончил подчиненный гипотезой, которую сам шеф питерского спецназа оглашать боялся или упорно не желал.

Каких бы версий они ни изобретали, о чем бы ни говорили, но в мыслях обоих давно и настойчиво свербел один безусловный факт: затесавшийся в ряды первой группы оборотень, бесспорно, обладает некой индульгенцией на неприкосновенность, обещанную чеченской стороной. Скорее всего, полевые командиры в обмен на подробную информацию об операции «Вердикт» сулили ему не только гарантию жизни, но вдобавок и крупное денежное вознаграждение.

Так что самыми реальными шансами остаться целым и невредимым, располагал только изменник.

Прекрасно осознавая это, Сомов скинул с плеч тяжелый ранец, присел на корточки, извлек на свет божий все ту же аппаратуру спутниковой связи и, глянув на докуривавшего вторую подряд сигарету Щербинина, деловито проинформировал:

— Первую часть нашего задания мы выполнили — личность предателя установлена. Сами доложите о результатах или доверите мне?

Махнув рукой, тот отвернулся, зло сплюнул и, глотнув дыма последний раз, подозвал двоих закончивших перекур бойцов.

— Похороните капитана Воронцова. И… устройте могилу понезаметнее. Чужие здесь края — не наши, как бы не разорили ублюдки…

Пока воины занимались погребением, а комбриг нервно дымил очередной сигаретой и уже вытягивал из пачки следующую, майор составил донесение, зашифровал его и, связавшись с отделом «Л», неторопливо и разборчиво продиктовал «смертельный приговор» Станиславу Торбину.

Седьмое донесение стало венцом их многодневного изнуряющего расследования.

А по прошествии четверти часа они без труда отыскали по следам место, откуда вел слежку за лагерем эмира и сам Гроссмейстер…

Офицер спецназа резко обернулся — метрах в двадцати пяти несколько вооруженных людей в камуфлированной форме, маскируясь за стволами деревьев, медленно приближались к нему. Своими повадками и видом на сепаратистов они не походили, однако, само их появление стало для него полной неожиданностью.

Дальнейшие события разворачивались в том же безмолвии и столь же стремительно…

Не мешкая, он развернул готовую к стрельбе винтовку в сторону незнакомцев, на что бойцы неизвестного отряда ответили тем же — семь стволов различного автоматического оружия в тот же миг были направлены на капитана. Пятеро замерли, держа его на прицеле, а два человека продолжали бесшумное движение. Вскоре в этих двоих он узнал Щербинина и Сомова.

Пока еще не понимая сути происходящего, Станислав опустил СВД…

— Ты удивлен? — поинтересовался командир «Шторма», подходя вплотную и вместо того, чтобы пожать руку одному из лучших своих офицеров, отчего-то пристально посмотрел на его снайперку: — разреши взглянуть…

Полковник взял винтовку, затем извлек из кобуры Торбина «Гюрзу» и тут же передал оружие майору, который к тому времени уже вынул из-под дряхлого дерева пулемет. А вот «Дротик» Воронцова, прихваченный на всякий случай Гроссом, комбрига весьма заинтересовал. Он с легкостью выудил его из жилетного кармана Стаса, проверил наличие патронов в обойме и уточнил:

— Если не ошибаюсь, это пистолет Циркача?

— Циркача, товарищ полковник, — подтвердил оперативник.

— Отлично… — кивнул он и подал знак бойцам, разрешающий тем подойти ближе.

Капитан все еще пребывал в изумлении — слишком уж неожиданной выглядела встреча с хорошо знакомыми людьми, которым по идее надлежало находиться почти в ста пятидесяти километрах от забытого богом, глухого местечка. Но это изумление ни шло ни в какое сравнение с тем стрессом, что случился минутой позже. Когда пятеро спецназовцев, только что спокойно наблюдавших разоружение предателя, слегка расслабились, встав за спиной комбрига, последовало нечто необъяснимое и странное, лишившее Торбина на какое-то время способности что-либо понимать…

— Что-то я не пойму… — тихо, почти на ухо полковнику прошептал майор, — почему он не с ними?.. И вроде, как выслеживал кого-то с винтовкой… Даже, по-моему стрелять собирался… Что-то не сходится!..

В ответ на это Юрий Леонидович вдруг обхватил рукой шею Сомова, развернулся, прикрываясь им, и за считанные мгновения выпустил в бойцов из «Дротика» всю обойму. Отбросив ненужный пистолет, выдернул из ножен кинжал и, не давая опомниться Константину Николаевичу, всадил по самую рукоятку в его неприкрытое бронежилетом горло…

Словно во сне Станислав смотрел, как сквозь пальцы майора, пытавшегося зажать ладонями ужасную рану, фонтанчиками била кровь. Как обезумевший взгляд его метался по сторонам, лишь на мгновение задерживаясь на двух стоящих рядом офицерах с немыми вопросами: «Почему?! Как же так?! За что?..»

Оперативник упал навзничь. Его нескладная фигура несколько раз дернулась, левая окровавленная ладонь проползла вдоль тела по молодой зеленой растительности, оставляя на длинных листочках красный след. Потом ладонь сжалась в кулак, выдернув пучок травы и, застыла. Первая же боевая операция в карьере Сомова стала для него и последней…