Московский бродвей - Фридрих Незнанский

Палец вернулся в естественное полусогнутое положение, а ладонь сжалась в кулак так, что жилки на руке набухли, посинели и стали походить на странную татуировку в виде какой-то неизвестной реки, изображенной на карте.

– Ладно. Я высылаю людей.

Он с силой нажал на кнопку отбоя и откинулся на спинку. Шофер, изредка поглядывающий в зеркало, видел, что его пассажир, несмотря на работающий в машине кондиционер, вытирает большим клетчатым платком выступившие на лбу блестящие капельки пота. Закончив, он с сожалением посмотрел на свою сорочку – под мышками появились темные пятна. Он вздохнул, снова взял телефон, нажал несколько кнопок:

– Алло… Это я… Так, бери людей и дуй в район Калужского шоссе… Да, за Троицком свернете направо… Найдете Петю… Позвонишь ему по телефону, он скоординирует местонахождение. Все. Об исполнении доложите.

Станислав Романович снова откинулся на спинку и даже прикрыл глаза. Но долго пребывать в расслабленном состоянии ему не удалось – телефон снова зазвонил.

– Да, – очередной раз поднес трубку к уху пассажир БМВ.

Лицо его снова изменилось, теперь оно стало любезным, уголки рта поползли вверх, изображая некое подобие улыбки, брови заняли нейтральное положение. Облизнув пересохшие губы, Дейнекин сообщил в трубку, но теперь не командным голосом, а с мягкими, даже с заискивающими интонациями:

– Да, Георгий Ильич, все нормально. Все просто отличненько!.. Исполнено… Это тоже сделано… Насчет главного, думаю, вы сами скоро узнаете… По телевизору, в новостях…

Он неприятно захихикал.

– …Да, только что отзвонили… В лучшем виде… Без сучка… Хорошо… До свидания, Георгий Ильич…

Дейнекин щелкнул переключателем и даже с какой-то нежностью посмотрел на трубку. Впрочем, через две секунды его лицо вновь приняло обычное тревожное выражение. Пассажир вздохнул, почесал шею под рубашкой, потом совсем снял галстук и бросил рядом.

Между тем шофер ловко свернул в переулок и через некоторое время оказался перед большим зданием за оградой. Роскошная таблица у ворот извещала всех, кому это было интересно, что в здании находится Главное управление внутренних дел города Москвы…

Машина въехала во дворик, Дейнекин открыл дверцу, недовольно поморщился от теплого, даже жаркого воздуха, который после кондиционированной прохлады машины был особенно неприятен. Дождь закончился, и в воздухе стояла липкая, влажная духота. Оглядевшись по сторонам, Станислав Романович подхватил свою папку, вышел и, толкнув тяжелую дверь, оказался в здании.

Дежурный, увидев его, вытянулся в струнку и козырнул. Не обратив, впрочем, никакого внимания на него, Станислав Романович подошел к лифту, поднялся на третий этаж, прошел по коридору и толкнул большую дверь, заметно отличавшуюся от всех остальных.

В просторной приемной сидел человек. Увидев вошедшего, он встал со стула:

– Здравствуйте, Станислав Романович!

– Привет, Бородулин, – произнес Дейнекин на ходу, – проходи в кабинет.

Бородулин вышел из здания московского ГУВД далеко за полночь. Мысли вертелись у него в голове бешеным хороводом. Конечно, за многие годы работы с Дейнекиным он насмотрелся всякого, но такое… Нет, этого следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Бородулин никак не ожидал.

Только сев в свою машину и чуть отдышавшись, он стал потихоньку приводить мысли в порядок. Бородулин открыл свою папку и еще раз внимательно просмотрел листы бумаги, которые там находились.

Так… тридцать два года… выпускник Московского университета, юридический факультет… спортсмен, много занимался боксом… до 1998 года работал следователем Генеральной прокуратуры Российской Федерации… несколько удачно проведенных дел… потом уволился по собственному желанию… стал заниматься адвокатской практикой…

Бородулин закрыл папку. Уже выехав с небольшой стоянки у здания ГУВД Москвы, он начал соображать, как бы получше выполнить новое задание Дейнекина. Оно было сложным… Нужно было обвинить адвоката Анжелики Раззаевой Юрия Гордеева в сегодняшнем вооруженном нападении на певицу…

В окрестных домах не горело ни одного окна. Ничего удивительного – в деревнях всегда очень рано ложатся спать. Странно только, что всего в каких-нибудь нескольких десятках километров от Москвы начинается самая настоящая российская глубинка. С плохими дорогами, вернее, с полным отсутствием таковых, с одинокими тусклыми фонарями и ливнем…

Дождь шел не переставая. Я сидел в джипе и медленно катил по дорожке между заборами из потемневших от дождей досок. Желтый «Москвич», брошенный киллером, остался позади. А бросил он его по очень простой причине – спустило переднее колесо. Я наскоро обыскал машину, которая оказалась незапертой, но было такое впечатление, что она прошла генеральную уборку – я не нашел в ней буквально ничего. Ни документов, ни одежды. Никаких бумажек на полу. Бардачок оказался совершенно пуст. Под сиденьями, где обычно прячут разные разности, не оказалось даже монтировки. Странно… Мне оставалось только перерезать перочинным ножиком проводки от ключа зажигания, чтобы хоть как-то задержать преступника, если ему вдруг вздумается вернуться в свою машину. Хотя это маловероятно…

Эх, сюда бы сейчас передвижную криминалистическую лабораторию да снять отпечатки с руля, рычага переключения передач, дверных ручек. Но откуда такое счастье! В этой глухомани я даже не мог позвонить, потому что мобильник безнадежно погиб, а о телефонах-автоматах тут, видимо, уже забыли, с тех пор как местные хулиганы сломали последний. Стучаться в избы? Дохлый номер. Во-первых, навряд ли у кого-то имелся телефон, а во-вторых, сейчас такое время, что даже человеку в форме на всякий откроет. Что же говорить о запыхавшемся и к тому же мокром адвокате? Вот если бы у меня имелось удостоверение Генпрокуратуры, тогда можно было бы попробовать. Эх, зря я все-таки высадил Лену! Все равно никакой пользы это не принесло, а сейчас она оказалась бы весьма полезной… Тем более стрельбы пока (или уже?) не намечается. Говорили тебе, Гордеев, доверяй женской интуиции, они редко ошибаются…

Впрочем, я действовал совершенно правильно, исходя из складывающихся обстоятельств. А они, как назло, сложились так, что я оказался на пустынной сельской улочке, без связи, меж темных домов, с практически пустым баком… И самое главное – преступник, который бросил свою машину, провалился как сквозь землю. Хотя спрятаться здесь было совсем нетрудно, стоило перемахнуть через любой забор и притаиться… Ну, все пропало. Все зря. Упустил ты, Гордеев, преступника. Разучился, видно, на адвокатских хлебах. Хотелось выть, прямо как нашему новому президенту.

В моторе что-то загудело, зашуршало, и машина остановилась. Лампочка индикатора содержания бензина в баке укоризненно светила своим красным глазком, как бы говоря: я же вас предупреждала! Ну теперь не взыщите…

Некоторое время я посидел в машине, собираясь с мыслями. К счастью, ливень закончился, и я вышел из джипа, аккуратно запер двери и огляделся по сторонам. Ну что, Гордеев, теперь куда? Самое главное, я даже не знал, где нахожусь, поскольку во время этой бешеной погони, разумеется, не обращал никакого внимания на дорожные указатели. Ну ладно, есть же в этой деревне какое-нибудь учреждение, хотя бы школа или ясли. Или церковь. А в них – сторож. А у сторожа – телефон. Я побрел по улочке, освещаемой раскачивающейся лампочкой под коническим жестяным абажуром…