В плену лживого солнца - Борис Токур

пространстве. Она подавляет своей глухотой, ощущением внутренней тяжести. А любой мелкий звук отдаёт гулким звоном и таинственным шелестом.

– Чёрт побери, где мы? – настороженным баском проговорил Север, снимая пистолет с предохранителя.

Обшаривая взглядом мерцающую от конденсата стену, он ткнул в один из водяных шариков. Пройдя сквозь иллюзию, палец неожиданно провалился в пустоту. Раздался щелчок, и Север резво отпрыгнул назад.

– Димыч! – яростно зашипел Росс.

Часть стены с грохотом отъехала внутрь и откатилась в сторону, открыв зияющий чернотой туннель.

– Ну и?.. – Рядом с Севером встал башкир.

– Что-то мне это напоминает, – озадачился тот.

Один из парней нервно хохотнул:

– Лабиринт Минотавра.

Среди бойцов послышались смешки.

– Отставить веселье! – оборвал Хасан. Осветив фонариком отвесные стены шахты, он указал на туннель. – Пройдём, глянем куда выведет.

И тут в глубине туннеля зародился протяжный гул, схожий с гулом далёкого камнепада либо шумом работы землеройной машины.

– Что за херня? – Север попятился от проёма.

Не сговариваясь бойцы подались назад. Таинственный гул между тем усилился, вызвав у группы замысловатые речевые обороты. Что-то приближалось к шахте подъёмника.

Внезапно гул оборвался, и вместе с тучей пыли подземелье выдохнуло ароматами сероводорода и скисших нечистот. Концентрация одуряющего амбре была настолько высокой, что пришедших пробило на слезу. От зашкаливающего своей силой духа древности двоих бойцов тут же вывернуло.

– Ух-хух… – утёр глаза Север. – Мать-перемать! Как будто в огромном толчке застряли.

Ощущая в желудке мерзкие спазмы, Росс отошёл от компании и, шмыгая, уткнулся сырым носом в сгиб локтя. Парни, выплеснувшие из себя обед, привалились к холодной стене, и теперь их бледные лица хорошо выделялись на фоне тёмного камня.

Сзади послышался отчётливый шорох. Эд вскинул глаза – вдоль позвоночника взбежал холодок – и, пересчитав компаньонов, ощутил, как на затылке шевелятся волосы. В подземелье был кто-то ещё. Он резко развернулся, выставив пистолет. Луч подствольника ударил в просвет между валунами, и Росс с открытым ртом застыл на месте. В глубине лабиринта, зажимая нос и щурясь от бьющего в лицо света, стояла Лин.

Забыв смахнуть с щеки слезу, он потрясённо смотрел на девушку и не находился что сказать. Первым опомнился геодезист.

– Алина Николаев… – начал Степной и закашлялся. Прочистив горло, он судорожно вдохнул и сипло выдавил: – Борис знает, где вы?

– Профессор чересчур доверчив, – пришёл в себя Росс.

Стряхнув с волос пыль, он направился к племяннице Лебедева и грубо вцепился ей в руку. Лин запыхтела от боли, но не проронила ни слова и позволила вывести себя из лабиринта. Нависнув над девушкой, Эд заговорил так тихо, чтобы слышала только она:

– Я уже не спрашиваю, что ты здесь делаешь. И на будущее уяснил, что просить оставаться в стороне бесполезно. Но, ради бога, если тащишься следом, не мешай хотя бы.

Лин с возмущением вскинулась:

– Кому это интересно я!.. – но осеклась, напоровшись на свирепое лицо Росса. – Хорошо. – Потирая запястье, она с недовольным видом отвернулась и ойкнула, когда он снова вцепился ей в руку.

– Эд, – подошёл к ним Север. Едва удостоив племянницу профессора вниманием, он задрал голову. Над ними поблёскивали отвесные стены. – Хасан прав, здесь не подняться. Остаётся пройти по туннелю.

– Давайте, Дима, мы за вами, – ответил тот и дёрнул Алину за руку. – Всё запомнила, что я сказал? Молчишь и ни на шаг!

– Ни на шаг так ни на шаг, – согласилась она и вдобавок послушно кивнула, – конечно.

Он одарил её пристальным взглядом, пытаясь понять, ёрничает она или говорит всерьёз. В конце концов плюнул и с внутренним досадливым стоном потянул девушку к туннелю, в котором метались лучи фонарей.

Проход тянулся метров десять и вывел в большой зал овальной формы. Иначе как чёрный его было не назвать. По чёрному глянцевому полу ветвился странный рисунок из бурых разводов и клякс. Высокий потолок подпирали массивные колонны из чёрной же породы с красными прожилками. Очевидно, зал пострадал от подвижек земной коры. В некоторых местах потолок пошёл паутиной трещин. Из стен вывалились здоровенные куски, образовав навалы, покрытые затвердевшим песком.

Росс медленно обходил помещение и вдруг замер. Из тьмы на него смотрел стоящий на коленях человек. С шеи каменно-серого изваяния свисала цепь с замысловатым символом на круглой подвеске. Длинные одежды застывшим водопадом вросли в землю. Будто склонившись под неподъёмной тяжестью, человек протягивал вперёд ладонь с растопыренными пальцами. Второй рукой он хватался за ворот. Казалось, ему нечем дышать. Рот страдальца был распахнут в немом крике.

Эд приблизился к скульптуре. От вида широко распахнутых глаз его пробрало. Чёрные блестящие шарики зрачков передавали весь ужас человека, которого увековечил безумный мастер. Выдохнув, Росс отвернулся. Звук перекатывания камешков заставил его остановиться. Страдалец по-прежнему смотрел прямо на него. Не до конца сознавая, что происходит, Эд сделал шаг в сторону. Зрачки гулко перекатились, не выпуская его из поля зрения.

– Ты чего? – возник за спиной Север.

– Он смотрит.

– Кто?

– А ты не видишь?

– Что?

Росс с трудом отвёл глаза от изваяния и понизил голос:

– Этот город наблюдает за нами.

– Только заметил? – хмуро произнёс тот. – Иди вон туда полюбуйся.

Он указал на одну из стен – галерею рельефных изображений на поверхности позеленевшего камня. Художник запечатлел людей в моменты страданий и унижений. На коленях, со страхом в глазах. С заломленными в мольбе руками либо свернувшихся на земле. С му́кой на лицах и с искривлёнными болью ртами.

Росс передвигался от одной картины к другой и всё больше недоумевал. Дальше пошли изображения то ли казней, то ли жертвоприношений. На одном – стаи огромных то ли собак, то ли шакалов рвали человека, на другой – с обезглавленной и подвешенной над чаном жертвы стекала кровь, на третьей – в подожжённом чане, шибко похожем на предыдущий, плавало нечто бесформенное.

– Хренасе светлый мир, – присвистнул кто-то из бойцов. – У нас это вроде по-другому называется.

Оглядывая жуткий зал, Росс почувствовал, как между лопатками взбирается колючий озноб. Бурый рисунок под ногами показался потёками крови, оставленной жертвами диких обрядов. Уродливые линии тянулись по всему полу, сходились в широкий ручей и поднимались по основанию каменной чаши в глубине зала… на которой сидела Лин.

А он и не заметил, когда её отпустил. Над девушкой, свисая с потолка на толстых цепях, угрожающе