Мария-Антуанетта. Верховная жрица любви - Наталия Николаевна Сотникова

чего Арман-Луи часто стал ездить в Лондон, где имел большой успех в тамошнем высшем свете. Переняв многие вкусы англичан, он, в частности, завел себе скаковую конюшню, его лошади участвовали в бегах в долине Саблон.

В погоне за удовольствиями герцог не забывал о своей военной карьере. Разумеется, дядя-маршал помогал ему получать очередные звания, но когда в 1768 году на Корсику был направлен французский экспедиционный корпус по просьбе Генуэзской республики[44] для подавления восстания под руководством местного патриота Паскуале Паоли, де Лозен вопреки желаниям родни, опасавшейся за его жизнь, вызвался воевать в его рядах. В той кампании он завоевал любовь солдат и высокую оценку начальства. В июне 1769 года молодого героя отправили в Париж к королю с донесением об окончательной победе над мятежниками. Он был весьма удивлен, найдя Людовика ХV в обществе давно знакомой ему девы веселья Жанны Бекю, теперь известной под именем графини Дюбарри. Поднаторевшая в искусстве светского общения фаворитка не растерялась и непринужденно воскликнула:

— Могли ли мы когда-либо представить себе, что встретимся здесь? — повернувшись к королю, графиня томно обмахнулась веером и пояснила:

— Господин де Лозен с давних пор принадлежит к числу моих друзей!

В декабре 1770 года в результате придворных интриг был отправлен в отставку герцог де Шуазёль, и положение де Лозена, как родственника опального сановника, несколько пошатнулось. Но именно тогда на него обратила внимание молоденькая дофина Мария-Антуанетта, которая, как известно, считала де Шуазёля своим благодетелем. Она вообще питала слабость к военному форменному облачению, и де Лозен в своем голубом мундире с серебряными галунами, несомненно, произвел на нее сильное впечатление.

Однако охлаждение к нему короля заставило его проводить больше времени в Лондоне, где у него завязался страстный роман с польской княгиней Изабеллой Чарторыйской (1746–1833). Она не блистала красотой, но была чрезвычайно обольстительной женщиной, которая делила переполнявшие ее существо через край страсти между любовью и политикой. В ту пору вопрос политической ориентации Польши стоял чрезвычайно остро, императрица Екатерина II стремилась посадить на польский трон своего бывшего любовника, прорусски настроенного Станислава Понятовского. Эту сложную задачу удалось воплотить в жизнь послу России, князю Николаю Репнину (1734–1801), который также пал жертвой чар Изабеллы. По слухам, родившийся у нее в 1770 году сын Адам-Ежи, будущий друг императора Александра I, был отпрыском именно Репнина. Де Лозен, однако же, уверял всех, что отцом являлся как раз он. Герцог считал княгиню Изабеллу одним из самых пламенных увлечений своей жизни и долго ездил за ней по Северной Европе, добравшись до Варшавы. Своих похождений он не скрывал, а гордился ими. Вот какой анекдот Арман-Луи рассказал своим друзьям во время скачек на полигоне Саблон летом 1775 года.

В течение отсутствия князя Чарторыйского де Лозен виделся с его супругой по ночам. Когда князь возвратился, по-видимому, доносы челяди пробудили в нем какие-то подозрения, и он приказал на ночь выпускать в парк двух огромных сторожевых псов. В условленный час де Лозен перепрыгнул через каменную ограду парка, и тотчас же услышал издалека угрожающий лай барбосов, которые на всех парах неслись к нему. Пока герцог лихорадочно соображал, как ему побыстрее взобраться на стену, псы подбежали к нему и начали оживленно скакать вокруг, ластясь, облизывая руки и радостно повизгивая. Оказывается, де Лозен некогда сам взрастил их обоих щенками и подарил мужу своей любовницы, стремясь таким образом завоевать его доверие.

Окончательно расставшись с княгиней, Арман-Луи после смерти Людовика ХV вновь вернулся к версальскому двору, где возобновил дружбу с герцогом Орлеанским и графом д’Артуа. В ту пору молодые люди были завсегдатаями салона принцессы де Гимене, занимавшей синекуру воспитательницы королевских детей, которых, собственно говоря, не было в наличии. Веселый и галантный де Лозен понравился королеве. Мария-Антуанетта стала часто посещать бега, где участвовали лошади де Лозена. Герцог быстро приобрел репутацию фаворита, и клан Полиньяков не скрывал своей враждебности к нему. Масла в огонь подливала сама королева, почти каждый день выезжавшая с ним на прогулки верхом в Булонский лес. Конечно, ее сопровождали конюшие и фрейлины, но временами пара уносилась далеко вперед.

Де Лозен льстил себя надеждой стать фаворитом и оказывать политическое влияние на королеву, но явно переоценил ее легкомысленность и недалекость. После пребывания в Польше он счел себя специалистом по русско-польским делам и даже капитально потрудился над запиской о необходимости союза Франции с Российской империей. Сей труд, тщательно обоснованный, был передан послом России в Польше, графом фон Штакельбергом, императрице Екатерине II, которая отнеслась к нему весьма благосклонно. Но Марию-Антуанетту подобные амбиции фаворита не интересовали, ей хотелось только развлекаться.

Тем не менее, ближайшие события показали, что она дорожила де Лозеном. Весной 1775 года в Париже, Версале, нескольких северных и западных провинциях возникли бунты из-за подорожания хлеба, пекарни подверглись разграблению, а их хозяева — избиению. Раздавались призывы «как следует встряхнуть королеву». В столицу потянулись бродяги и разбойники. Правительство оценило серьезность ситуации, де Лозену, как и прочим офицерам, было приказано отправиться по месту дислоцирования своих полков. Он нанес прощальный визит принцессе де Гимене и застал у нее королеву. Мария-Антуанетта настаивала, чтобы герцог не спешил с отъездом, ибо хлебные бунты требуют стянуть полки к столице. Она же устроит так, чтобы был вызван и его полк, так что ему нет надобности уезжать. Де Лозен поблагодарил ее, но отклонил предложение.

— Вы глупец! Не возвращайтесь никогда! — воскликнула королева, расстроенная потерей своего партнера по прогулкам верхом. Тут появился барон де Вьомениль, ответственный за перемещение войск и получил приказ от Марии-Антуанетты:

— Барон, вызовите сюда полк господина де Лозена и разместите его поближе, чтобы этот глупец не покидал нас, как он собирается поступить.

Но де Лозен не хотел ничего слышать. Он не желал, чтобы клан де Шуазёля воспользовался его фавором и заставил просить Марию-Антуанетту вернуть отставного министра на прежнее место.

Постепенно бунты удалось усмирить, и в конце августа де Лозен появился в Париже, где королева отчаянно болела на скачках. Ей тоже хотелось иметь свою скаковую конюшню, но у Людовика ХVI хватило твердости отказать своей жене в столь разорительной забаве. Фавор де Лозена достиг высшей точки. Де Мерси с беспокойством отмечал, что он имеет слишком свободный доступ к особе королевы и очень