Я забыл умереть - Халил Рафати

Наступила пятница, и я поехал в клинику. Мне помогал лаборант, — он был совершенно беззаботен, а я еще больше перепугался. Мне хотелось знать, что у меня — какая смерть меня ожидает. А этот чувак был спокоен как слон. Я потел, трясся, нервно переминался с ноги на ногу…

Техник оторвался от своих дел и смотрел на меня несколько секунд.

— Эй, парень, не думаешь ли завязать?

— Что?

Я был так взвинчен, что толком не разобрал его слов.

— Пора кончать. Завязывать надо.

— Что за чушь ты несешь? Я чист уже три с половиной месяца.

Он скептически смотрел на меня.

— Это ты чист и трезв?

— Да, я чист как стеклышко. А что?

— Ну… у тебя поношенный вид.

— Спасибо.

— Почему ты дрожишь? — спросил он.

— Я жду, когда ты принесешь мои гребаные анализы!

Он откинулся на спинку стула и протянул: «А-а-а. Ты в порядке. Мы сказали бы тебе, если бы что-то было не так».

Я упал на землю. Я свернулся калачиком и застонал. Техник подошел ко мне и усадил меня обратно в кресло.

— Извини. Я не должен был говорить, что у тебя поношенный вид.

— Нет, нет, нет. Это не важно. Ты прав, у меня действительно поношенный вид. Это не важно. Боже мой. У меня нет СПИДа. У меня нет СПИДа! Нет. Погодите, а что с гепатитом С?

— Мы не делали этот анализ. Он сдается отдельно.

Конечно. Но сейчас мне уже было все равно. Я думал: «Пусть у меня будет гепатит С. Но у меня нет СПИДа. Мне наплевать».

Я очень радовался, что не буду гнить в больничной койке.

* * *

Я был трезв несколько месяцев, и, возможно, это спасло мне жизнь. Когда деньги от ПРМ закончились, я стал искать себе место, где можно остановиться. Сначала мне не везло, но я не унывал. Я думал, как мне выбраться из реабилитационного центра и вернуть себе свободу. В итоге я остановился у Барона. Этот рослый детина был другом байкеров, и он разрешил мне остаться в его доме при условии, что я буду трезвым, буду ходить на два собрания в день, буду работать по дому и найду спонсора.

Свобода, говорите? Так получилось, что жизнь в доме Барона оказалась еще тяжелее, чем в клинике. Сам он был трезв уже два года и бдительно следил за мной.

Я делал все, о чем меня просили. У меня появился спонсор Робби, и он был очень добр ко мне. Он купил мне мобильный телефон и ботинки — первые новые ботинки за несколько лет. Не будь Робби, я никогда не прошел бы всю программу «12 шагов». Я узнал, что у наркозависимых есть веская причина, из-за которой они употребляют. Это может быть их отец или дядя, который насиловал их в детстве, а может, само детство было ужасным. Алкоголики и наркоманы — люди с травмированной психикой, а выпивка и наркотики заглушают их боль.

Моя травма заключалась в том, что я был заброшенным ребенком. Моя мать забросила меня в детстве. Она не защищала меня, когда я нуждался в защите. Моя подруга Ким разошлась со мной в начальной школе без видимой причины. Моя подруга Кори перевелась в другую среднюю школу. Еще одна девочка из школы — Джейми — поругалась со мной и уехала. Клаудия бросила меня. Анна бросила меня. И Дженнифер, моя последняя подруга и созависимая, сдержала ли она свое обещание? Ведь она обещала, что мы никогда не расстанемся. Я давно ничего не слышал о ней.

Робби предложил мне составить список всех людей, которые бросали меня, и рассказать, что представляли собой наши отношения. Я начал вспоминать, как меня не любили, как все, кто говорил, что меня любит, и обещал никогда не бросать меня, — все они меня бросили. Меня, меня, меня… Я очень себя жалел. Эта боль была невыносимой. Когда я закончил, Робби ознакомился со списком.

— Хорошо, а какова твоя роль во всем этом? — спросил он.

— Моя роль? Никакая. Они бросили меня, будь они прокляты.

— Но какая была твоя роль? Что они получили взамен?

— Я никому ничего не давал взамен, — сказал я. — Моя мать бросила меня, и поэтому в моей жизни появлялись девочки, которые тоже бросали меня, вот и все.

— Значит, ты им ничего не дал?

— Нет, я им ничего не дал! — орал я.

Робби улыбнулся.

— И ты орал на них?

— Орал ли я на них? — тут я задумался. — Да, конечно, я орал на них.

— Ты проклинал их?

— Да, я проклинал их.

Он кивнул головой.

— Ты поднимал на них руку?

— Нет, — сказал я. — Нет, я хочу сказать, что я с ними препирался, но никогда, повторяю, никогда не бил их по лицу.

— Я не об этом спрашиваю, — сказал Робби. — Ты поднимал на них руку? Ты их толкал?

— Да, я мог толкнуть.

— Всех без исключения?

— Я не знаю, черт побери. Да, я мог толкнуть их, когда мы ссорились, и, ты знаешь, раз-другой я отвешивал кому-то из них пощечины.

— Неужели?

— Да, а что?

— Я просто спросил. Запишем. Ты обманывал их?

— Да, конечно, я обманывал. Обманывал их всех.

Похоже, что Робби был в шоке.

— Их всех?

— Да, а что такого? Тебя это удивляет? Так поступают все парни.

— Что ты говоришь?

— Да, — сказал я. — Мужчины обманывают. Все поголовно. Мужчины — обманщики. Все мужчины — обманщики.

— Ты ручаешься за всех мужчин? За три миллиарда мужчин на планете?

— Дружище, у меня было достаточно знакомых, и мне достаточно хорошо знакома их личная жизнь. Парни обманывают. Уж в этом-то мне поверь.

Робби придвинулся к моему лицу.

— Халил, я должен тебе кое-что сказать, а ты, будь добр, меня выслушай.

— Да, я слушаю.

Он постучал пальцем по столу.

— Эти девочки не бросали тебя.

— Какого черта ты говоришь это?

Он покачал головой.

— Они не бросали тебя. Они сбежали.

Я онемел.

Робби продолжал:

— Если ты любил бы их так сильно, как утверждаешь, я не хочу здесь с тобой спорить, но если ты любил бы их, ты не обманывал бы их, ты не орал бы на них, не обзывался, не толкался, не давал бы пощечин. Ты так плохо обращался с этими девочками, что они больше не могли терпеть и сбежали. Сделай мне одолжение. В будущем, когда у тебя будет человек, о котором ты сможешь позаботиться, не веди себя с ним так. Не груби, не обзывайся, не ври.

Я не выдержал и запричитал. Я оплакивал свое отвратительное отношение к людям, которых любил. Я плакал, потому что сейчас понял все совершенно отчетливо. Жизнь других людей казалась мне идеальной, — любая жизнь, кроме моей собственной. В отношениях с женщинами я стремился к совершенству, но при малейшем дискомфорте я саботировал отношения, потому что не знал, как выйти из положения достойно, не теряя лицо. Я всегда прятался. И правда, я прятался от своей тени.