Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова

отравлению, — пробормотал Курекин, но его не услышали.

На некоторое время все позабыли про Сиверса, продолжив обсуждать полезные свойства напитков, перейдя на квас, сбитень и бог еще знает на что. Герман Игнатьевич, как всегда, блеснул знанием предмета, рассказав про пунш, грог и странную сангрию, про которую большинство слыхом не слыхивали. Когда Радецкий более подробно описал этот напиток, Свешников припечатал:

— То ж наш компот! Только с вином! Молодцы испанцы! Надо принять на вооружение!

В это же время Курекин забрал бокал Сиверса и отнес его в библиотеку, которая из хранилища книг постепенно превращалась в склад улик. Следователь все более становился уверен в том, что Ефима Карловича не травили, но бокал следовало сохранить. Опыт Петру Васильевичу подсказывал: лучше забрать лишнее, чем потом недостанет чего важного для расследования.

Вернувшись, он, как планировал, собрался вызывать в гостиную Карла де Шоссюра.

— Дамы и господа! — не впервой нарушил он установившуюся благостную атмосферу. — Кто-то мне поможет с переводом его светлости? Не хотелось бы неясностей ни в моих вопросах, ни в ответах.

Свешников попытался вновь убедить следователя, что лучшего знатока французского чем он, не найти. Однако, к великому облегчению Курекина вызвалась Ольга Михайловна. Ее поддержала Генриетта:

— Я бы и сама помогла, — промолвила она, — знаю французский как родной. Но, Пётр Васильевич, простите, не в силах. Боюсь уже и в русском не все бы поняла.

По её виду было понятно, что говорит она правду. Осунувшееся лицо, бескровные губы, усталый вид — эта ночь далась графине с трудом. А после неудавшегося отравления мужа, она совсем сникла. Скорее всего, его не травили, но Генриетта успела нанервничаться. Курекин был уверен, что она уже многократно пожалела о своем желании попасть в клуб в мужском обличии.

— Дорогая, вообще не беспокойся на этот счет, — заверила Ольга Михайловна подругу. — Я вполне справлюсь. Пётр Васильевич, я бегло говорю по-французски. Не сомневайтесь.

Для следователя Радецкая была лучшим выбором. Она обладала цепкой памятью, вниманием к деталям и редким для женщин спокойствием натуры. Любовь к авантюрам подстегивала желание Ольги Михайловны переводить.

— Тогда пригласите, пожалуйста, господина де Шоссюра пройти с нами, — попросил Курекин. — И объясните, с чем это связано. Мол, надобно записать показания. Мол, убийство. Ну вы сами знаете.

Заговорить Ольге Михайловне не дали: герцог поднялся со своего кресла и направился к следователю.

— Я понять. Давно ждать своя черёд. Мадам, — последнее слово относилось к Радецкой, которую с поклоном де Шоссюр пропустил в дверях гостиной вперед. Напоследок монегаск схватил со стола закрытую бутылку шампанского.

— Фьёдор, закуски! — скомандовал он помощнику следователя и гордо удалился из столовой, словно одержал победу в сражении.

В гостиной он открыл бутылку с громким хлопком и быстро протараторил что-то по-французски.

— Спрашивает, не возражаете ли вы, Пётр Васильевич, если мы втроем выпьем. Очень хвалит шампанское. Говорит, что все сюда ходят с бутылками и закусками. Считает это русской традицией — так проводить расследование. Поддерживает и не желает нарушать.

— Господь с ним! — махнул рукой Курекин. — Пущай поддерживает и не нарушает. Странна душа французова. Не будем вносить в неё сумятицу.

Из столовой послышалось громогласное:

— Федя, тащи пирожные! Раз они родимые помогают от цианиду, перейдем к десертам! — голос безусловно принадлежал штабс-капитану.

Глава 10

— У нас есть еще одна традиция, — начал Курекин, медленно произнося слова, чтобы Ольга Михайловна успевала переводить: не хотелось полагаться на понимание русской речи герцогом, — первым вопросом спрашивать о знакомстве с князем и княгиней Килиани. В свете новых обнаруженных обстоятельств интересуюсь обоими супругами.

— Понять! — подтвердил де Шоссюр и затараторил по-французски.

Из перевода Радецкой выяснилось, что лично познакомились они, действительно, этим летом на Лазурном берегу. Килиани снимали в Ницце небольшую виллу.

«У них ведь денег не было. Вот же народ! С голым задом, а по Франциям разъезжают, пыль в глаза пускают», — подумал Курекин.

Отчасти предположение следователя оказалось верным: князь планировал наладить во Франции связи с ресторанами и поставлять туда свои вина. Словно французам своих не хватало. Те, к кому князь обращался, активно дегустировали привезенные напитки, но заказывать не торопились.

— Герцог говорит, что лично знаком до этого с князем не был, зато не лично о нем имел представление, — продолжала Ольга Михайловна. — Именно его управляющего переманил к себе Килиани, пообещав платить куда больше денег и процент от продажи вин.

— Хороший мотивчик! — заметил Курекин, но мгновенно осознал, что из-за таких вещей всё-таки не убивают, тем более жён.

Герцог реплику следователя понял как-то по-своему, закивал и продолжил картаво изъяснять свои мысли.

— Герцога пригласили на прием, который устраивал князь на снимаемой вилле. Там он познакомился с княгиней. Вера ему очень понравилась. Из мести за управляющего герцог признается, что пытался увести княгиню от мужа или, хотя бы сделать её своей любовницей. Она весьма эффектная дама, поэтому де Шоссюра подобные цели вообще не смущали.

— И как? Получилось? — подмигнул, не удержавшись Курекин, заранее предугадывая ответ и приготовившись мысленно потереть руки. Но ответ его озадачил.

Ольга Михайловна сначала поджала губы, потом покачала головой. В её глазах мелькнуло неподдельное удивление.

— Герцог просит не предавать его слова огласке, — перевела она.

— Клянусь! — не очень искренне пообещал Курекин, понимая, что в интересах следствия, если придется, расскажет всё до единого слова.

— Говорит, никогда бы не стал рассказывать о любовной связи с дамой, но так как княгиню убили, вынужден быть откровенным.

— Правильно. Следствию надо помогать, — одобрил порыв Курекин.

— Когда он начал флиртовать с княгиней, она крепко держала оборону, хотя всегда вежливо ему улыбалась. Герцог чувствовал её холодность и уж думал бросить свою затею. Однако совершенно неожиданно в какой-то момент Вера стала отвечать на ухаживания.

— Как вы это поняли? — Курекин представил себе картину: княгиня резко отворачивается от де Шоссюра, а потом бросается ему на шею. Все эти любовные выкрутасы он понимал плохо. Наверное, поэтому оставался холостяком.

Улыбнувшись, Ольга Михайловна перевела вопрос.

— По взгляду, касанию рук… Ох, Пётр Васильевич, есть незримые посторонним знаки, определенные флюиды, — добавила она от себя. — Вот, еще говорит, она приняла его приглашение на морскую прогулку. Князь сразу отказался ехать с ними, но согласился отправить с герцогом жену, что, как ему кажется, удивило обоих. Зная ревнивый характер князя, я тоже удивлена. В иной ситуации, продолжает герцог, и сама Вера бы отказалась. Она не любила провоцировать супруга. А тут согласилась. Потом ездила с ним на скачки. Тоже без князя. В ресторан ходили. Он ей целовал руку. Позже перешел к более решительным действиям и поцеловал в