Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова

переливались, будто подмигивая, приборы. Если не открывать дверей в библиотеку, покажется, что никакой трагедии не случилось, и вечер идет своим чередом.

Курекин не любил подобных происшествий. Они ему напоминали плохую пьесу, а пьесы он считал дурными все до одной. Театр искажал действительность, придавая комизм тем ситуациям, которые в жизни никогда не выглядели смешными. Хотя очень хотелось вызвать привидение — пусть бы призрак княгини появился перед всеми и указал на убийцу. Прямо как у господина Шекспира. Вылетела бы и указала перстом: «Вяжите супостата, господин следователь».

Однако на призрак княгини полагаться не приходилось. Курекин мысленно положил информацию о проигрыше Свешникова в отдельную коробочку, как делал всегда с нераскрытыми делами — авось пригодится. Затем сосредоточился на последней беседе — с Сиверсом. Список гостей на нем заканчивался. Разрозненные детали картины никак не желали складываться в единое полотно. Мотивы и возможности ни у кого не совпадали, а у некоторых вообще отсутствовало и то и другое. Курекин понимал, что утром, когда их отопрут, ему придется держать отчет перед начальством. Слушать его не будут со всем этим перечнем собранной информации. Начальству нужно показать, вместо призрака, перстом — арестовываем вот этого. И предъявить доказательства. А с этим туго, ох туго!

— Господа, — обратился он к гостям, — мне осталось побеседовать только с графом Сиверсом. Я вас попрошу о любезности. Когда нас выпустят наконец отсюда, оставайтесь на время проведения следствия в городе. Мало ли чего понадобится уточнить… — Курекин откашлялся. — Мы не должны забывать о том, что убийца среди нас. При всем уважении.

Генриетта ахнула:

— И правда! Солонку нельзя как-нибудь забрать?

— Пока нет. Это улика. Попросил бы также соблюдать осторожность. Сейчас самое время светских увеселений. Постарайтесь оставаться дома, пока всё не выяснится. Трупов и так много. С избытком, я бы сказал. Не хватало нам заботы, прости господи. Пойдемте, Ефим Карлович. Если хотите захватить с собой напитки, закуски, берите. У нас там, как выразился герцог де Шоссюр, традиция такая. А ты, Федь, прибери заодно со стола в гостиной. А то уж пустое всё, надо заменить блюда.

Глава 11

Граф Ефим Карлович Сиверс обладал внешностью, которая совсем не предполагала волнений и нервных припадков, которые характерны для женщин и мужчин с более тонкой организацией. Тем не менее, богатый опыт Курекина подсказывал, что никто не лишён ничего человеческого, как бы персона ни выглядела. Если бы не пытались отравить Радецкого, может Сиверса не смутило бы собственное состояние. А так, да, понятно — убийства одно за другим, тут подумаешь чего угодно.

— Присаживайтесь, Ефим Карлович. Сожалею, но вопросы у меня чаще не соответствуют этикету, — извинился заранее следователь, которому рыться в чужом исподнем не доставляло ни малейшего удовольствия.

— Понимаю, Пётр Васильевич. В свете создавшегося положения возражений быть не может. Скажу всё, что смогу.

Перво-наперво, пришлось Курекину поднять тему давнишнего ухаживания Сиверса за княгиней.

— У нас не сильно много набралось мотивов, — объяснил он. — Точнее скажем, два. И вот первый как раз связан с мужчинами, которым она нравилась. Господин Свешников любезненько сообщил о том, что вы за княгиней когда-то ухаживали.

— Не отрицаю. Но то ж случилось уж лет, погодите… лет восемь назад. Вера как раз собиралась замуж. У нее было много кавалеров, но князь всех отбил. Тем не менее, признаю, она мне тогда очень понравилась, и я сделал отчаянную попытку Веру… чуть ни украсть. Да, готов был на любой поступок ради неё. Вера и сейчас хороша… была. А тогда вообще блистала. Грузинки рано расцветают. Ей всего, мне кажется, исполнилось лет семнадцать. Яркая внешность. Порхала, как бабочка. Смеялась постоянно. Казалось, что она со всеми флиртует, что тоже соблазняло мужчин и направляло их мысли в определенное русло. Потом-то Вера смеяться стала гораздо меньше. Уверен, её брак не был счастливым.

— Ваша жена знала о вашем увлечении княгиней? Она, насколько я помню, примерно тогда же познакомилась с Верой Килиани. — Курекин заглянул в записи. — Ага, восемнадцать лет было Вере, а вашей супруге — двадцать.

— Хм, не помню. Я с Генриеттой познакомился, сами знаете, два года назад. Возможно, я её встречал у Килиани в Москве. Но, видимо, во время многолюдных собраний. Не припомню… Да, о моем увлечении, как вы выразились, — не думаю, что Генриетта знала какие-то подробности. Как-то она уходила в гости к Вере, и я обмолвился: «Забавно, когда-то я ухаживал за юной Верой». Это было сказано вскользь. Зачем нервировать дам. Я по правде был сильно Верой увлечен. С годами это прошло. Хотя именно из-за нее я долго не женился.

— Князь знал о том, что вы ухаживаете за его невестой?

— Сложно сказать. Я приезжал в дом Веры, когда его там не было. Специально подгадывал. Её родители предпочли бы меня видеть в качестве зятя и устраивали наши встречи, надеясь до последнего момента, что получится нас свести.

— Почему им не нравился князь? И почему, если не нравился, согласились выдать за него дочь? — полюбопытствовал Курекин.

— Князь старше Веры примерно лет на двадцать-двадцать пять. Конечно, это не главная причина для неприязни. Всё же у него связи, титул, старинная семья. Но тут вмешивается финансовый вопрос. Семья князя давно потеряла основные средства, оставшись с весьма скромным состоянием. Как раз наоборот — князь хотел получить за Верой приданное. К тому же, он был в неё страстно влюблен. А ходили слухи о его дикой ревности. О том, что он чуть ли не самолично убил первую жену. В общем, репутация у князя была не лучшая. Более того, родители Веры и сама она мечтали о замужестве с русским и переезде либо в столицу, либо в Москву. Почему дали согласие князю? Он был крайне напорист и любил запугивать. Видимо, ему это удалось. Да и женихи, обивавшие порог их дома, не обладали большими деньгами и возможностями. А тут титул, пожалуйста. Князь пообещал купить в Москве дом и перевезти туда Веру. Что, кстати, исполнил. И тут появляюсь я. Тоже с титулом, хоть и не таким громким. С деньгами. В общем, дело закончилось грустно. Князь прознал о готовящейся за его спиной измене. Чем-то запугал отца Веры. Меня вызвал на дуэль. Но нас уговорили не драться. Вера написала записку о том, что все кончено, и она окончательно решилась выходить за князя.

— Потом не пытались возобновить отношения?

— Нет. Не хотел портить ей жизнь. Видел, что добром это не закончится. Князь истратил её приданое на дом в Москве, как