1920 год. Советско-польская война - Юзеф Пилсудский

Мой приказ от 18 августа, несколько измененный на следующий день, 19-го, почти совпал по времени с приказом п. Тухачевского, датированным тем же числом, то есть 18 августа. Но при тщательном изучении материалов я нашел здесь столько противоречий, что должен остановиться на этом вопросе подробнее. Пан Сергеев на стр. 92 ясно пишет, что приказ был отдан 17 августа в 18 часов (в 6 вечера). При этом он утверждает, что 17-го утром в штаб фронта в Минске поступили сообщения о «начинающейся атаке каких-то польских сил из района Люблина, направленной прямо на север, и об одновременном разгроме Мозырской группы на широком фронте от Демблина до Влодавы». А п. Тухачевский на стр. 83 пишет, что, «к сожалению, о польском наступлении командование фронта узнало всего только 18 августа из разговора по прямому проводу с командармом 16. Последний об этом узнал только 17-го. Мозырская группа совсем ничего не донесла о происшедшем… Командарм 16 в своем разговоре по проводу, докладывая о сложившейся обстановке, высказал свое мнение о необходимости отойти для того, чтобы устроиться, но считал наступление белополяков несерьезным и предвидел возможность ликвидировать его». Я решительно заявляю, что какой-либо разговор командующего 16-й армией из Седлец с п. Тухачевским, находившимся в Минск-Литовске, 18 августа был невозможен, потому что еще 17-го вечером Седльцы в своей большей части были заняты нашей 21-й дивизией. И совершенно неправдоподобно, чтобы командующий 16-й армией, вынужденный поспешно менять место своего пребывания, мог 18-го разговаривать таким странным образом. Вечером и ночью 17 августа большая часть его армии (8, 10-я и 17-я дивизии) отступала в панике и беспорядке, и всякое сообщение между «командармом 16» и его дивизиями этой же ночью было перерезано. В воспоминаниях пана В. Путны «Под Варшавой», где описываются действия советской 27-й дивизии, которая входила в состав 16-й армии и которая атаковала и взяла Радзимин, читаем следующее: «В соответствии с приказом командующего армией, полученным в 27-й дивизии около 16 часов 17 августа, дивизии армии должны были отойти к реке Ливец». Причем п. Путна объясняет это тем, что 8-я и 10-я дивизии, находившиеся южнее 27-й, были нами, поляками, разбиты, а польские передовые отряды уже вошли в Минск. При этом он отмечает, что, выполняя приказ, 27-я дивизия в полночь 17 августа беспрепятственно отошла из-под Радзимина, уже имея перед собой в беспорядке отступающие части соседних южных дивизий. Сопоставив все эти факты, я думаю, что дата приказа п. Тухачевского была не 18 августа; либо это опечатка, либо п. Тухачевский умышленно изменил ее при написании своей работы. Поэтому и схема варшавского сражения, прилагаемая к моим рассуждениям, показывает обстановку на 17 августа, когда уже вступил в силу приказ п. Тухачевского и на следующий день начал действовать мой приказ.

Сразу должен отметить, что и тот и другой приказ постигла практически одна и та же судьба – в обеих армиях они были выполнены не всеми, а только частью войск. Приказ п. Тухачевского, как он сам признается, был отдан слишком поздно. Поводом к нему послужил факт, что на левом фланге советских войск обстановка складывалась критически. Пан Тухачевский добавляет, что из-за распыления усилий 4-й армии п. Сергеева при отдании приказа у него не было уверенности, что он сможет на своем правом фланге быстро добиться решающего успеха, к которому он так стремился. Таким образом, приказ об отходе из-под Варшавы был отдан советским полководцем под влиянием неожиданного для него наступления пяти польских дивизий. Если же он говорит, что приказ опоздал, то только потому, что, направляя свою левофланговую 16-ю армию на Ливец и пытаясь таким образом, как ему казалось, вывести ее из-под удара этих пяти польских дивизий, он не знал, что эта армия уже была неспособной к какому-либо сопротивлению.

На правом, северном фланге этой армии была 27-я дивизия, та самая, которая еще несколько дней назад захватила Радзимин, чем наполнила страхом всю Варшаву. Из описания действий этой дивизии, которое я уже цитировал, приведу дословно положение 16-й армии пополудни 18 августа: «Еще 18 августа утром выяснилось, что другие дивизии армии уже сошли со своих операционных линий отступления, и их части, за небольшим исключением, двигались в северо-восточном направлении, как наименее опасном. Полевые штабы 2-й и 10-й дивизий в полдень 18 августа находились: первый – в Паплине, второй – в Суднёве, оба на участке 27-й дивизии. По шоссе Венгров – Соколов – Дрогочин шли части 21-й дивизии (она уже относилась к 3-й армии и принимала участие в боях под Раздимином), тылы и обозы 27, 2, 17, 10-й и 8-й (это все пять дивизий 16-й армии – ни одна не пропала!). Дорога была заполнена медленно движущейся непрерывной колонной в два-три ряда. Полевой штаб 27-й дивизии прибыл в Соколов в 21.30 18 августа, когда выяснилось, что противник на рассвете 18 августа уже занял Седльцы и продвигался в направлении на Соколов и Дрогочин; примерно в 21 час поляки уже заняли окрестности Разбитого Камня, выбив оттуда 50-ю бригаду (17-я дивизия). Бронепоезд противника подошел к Соколову и обстреливал из орудий шоссе, по которому все еще шли в несколько рядов обозы всех дивизий 16-й армии. Некоторые поредевшие части 8, 10, 17-й и 57-й (из Мозырской группы) дивизий и обозы отходили через Соколов в северо-восточном направлении (то есть уже не на Дрогочин!!!). В такой обстановке и при отсутствии технической связи с командованием армии в дивизии решено отойти за Буг, о чем сообщено командованиям 2, 10-й и 21-й дивизий».

Таким образом, Ливец, назначенный п. Тухачевским как место остановки 16-й армии, уже 18-го вечером был оставлен всей этой армией под натиском авангарда нашей 21-й дивизии и принадлежавшего ему бронепоезда. Ко всему прочему, с Ливца ушла и одна дивизия советской 3-й армии. Эта картина, взятая не из наших боевых донесений, а из описаний самого противника, свидетельствует о плачевном состоянии 16-й армии, которая победоносно прошла огромный боевой путь от Березины до Варшавы. Теперь же эта армия, после сражения 17 августа, всего лишь с двумя нашими дивизиями (14-й и 15-й), не смогла решить ни одну из поставленных перед ней задач под натиском всего лишь авангарда одной дивизии (21-й). Добавлю, что все три наши дивизии: 14, 15-я и 21-я, которые 17-го и 18-го последовательно громили 16-ю армию, были ее старыми знакомыми, так как от Березины и до самой Варшавы они так или иначе находились с ней в постоянном контакте. Итак, 16-я армия приказ п. Тухачевского выполнить не могла.

Посмотрим на следующую, 3-ю армию. Приказ предписывал ей остановить противника. Мы уже видели, что ее правофланговая 21-я дивизия оказалась втянутой в катастрофу 16-й армии и разделила с ней ее безрадостную судьбу. Остальные три дивизии, еще недавно атаковавшие Варшаву и Зегже, сейчас отходили за Буг. Пан Сергеев пишет, что положение соседней с севера 15-й армии резко ухудшилось 19 августа, когда она на левом фланге потеряла связь с поспешно отходящей на восток 3-й армией.

Со своей стороны процитирую отрывок из моего письма ген. Розвадовскому, написанного в ночь с 19 на 20 августа: «Для меня до сих пор является загадкой, где находится 3-я армия противника, а также та часть его 15-й армии, которая не участвует в операциях севернее Модлина». Эту загадку я пытался разгадать и много позже, после войны. Мне известно, что 3-я армия очень слабо оборонялась на Буге, затем поспешно отходила через Остров, но в результате стремительного преследования нашей 4-й армии, действовавшей в соответствии с моим приказом от 19 августа, эта советская армия не смогла выполнить задачи, возложенные на нее п. Тухачевским, то есть не остановила противника. Правда, 20-го и 21-го время от времени случались стычки с небольшими отрядами, которые легко рассеивались, но настоящего и организованного сопротивления оказано не было. На последней схеме п. Сергеева я нахожу 3-ю армию 19 августа – под Вышковом, 20-го – за Островом, а 22-го она старательно обходит Белосток и Ломжу и уже устремляется в направлении Оссовца. И вновь я должен констатировать, что еще одна советская армия, 3-я, не выполнила приказ п. Тухачевского и, победоносно преодолев перед этим огромное расстояние от «извилистого ручейка Ауты» до полноводной Вислы, теперь быстро, очень быстро отступала, не желая выполнять приказ и вступать в бой с двумя польскими дивизиями, наступающими на нее с юга.