Князь Демидов. Том V - Евгений Бергер

в ней возрастное божество, которому было тяжко выслушивать ругань в свой адрес. Мне вообще показалось, что половину слов она просто не успевала обрабатывать… В общем — пропустила мимо ушей.

А некогда здоровый рапирист сейчас выглядел, словно маленький провинившийся котёнок. Весь скрючился… Склонил голову и вместо слов выдавал странные нечленораздельные звуки. Нечто подобное было у Толика, когда он раньше встречал Волкову. Ну, или сейчас с Стеклоглазкой… Тьфу!

— Эйп, я не просил от тебя слишком много. Ты должна была следить за Михаилом! А что в итоге случилось?! Он теперь — посмешище! — жутким голосом произнёс граф и вмазал своему сыну довольно мощную пощечину. Бедолага аж немного покосился, но спустя мгновение вернулся в исходное положение: — Опозорил весь Дом! Как ты могла позволить ему это сделать?!

— Бейте лучше меня. Это я проглядела момент… А Миша у нас очень импульсивный мальчик. — спокойно, словно родная бабуля произнесла Эйприл: — И иногда ошибается… Как и все мы.

— Ах ты проклятая Тортилла! Я что тебе сказал?! А?! Следить за каждым шагом моего сына!

— Я следила, Господин. — улыбнувшись, ответила богиня: — Но Миша уже взрослый мальчик…

— Так, с тобой всё ясно. Просто молчи и ничего не говори, пока я не вскипел. — прорычал граф, а затем повернулся к сыну: — И как у тебя мозгов на это хватило?!

— Я… А… В… — казалось, что Апраксин пытался назвать все буквы русского алфавита.

— Ну? Только и можешь, что оправдываться! — вздохнул глава семейства. Однако, заметив нашу спускающуюся компанию, он тут же успокоился и низко поклонился: — Владимир Аркадьевич! Госпожа Пелагея… Госпожа Матильда! Божественные леди… Я прошу прощения за недостойное поведение моего сына и его духа-напарника! Весь Дом Апраксиных сейчас в полнейшем шоке и недоумении. Если мы могли бы как-то загладить свою вину… То только скажите!

— Полно вам. — ответил я и протянул примирительную руку: — Всё хорошо, что хорошо кончается.

— И тем не менее… — граф ответил на рукопожатие: — Он обычно спокойный. А Эйприл всегда была хорошей няней. Она вырастила всех нас, начиная от моего деда!

— Все совершают ошибки. Я всё-таки выжил… Поэтому, предлагаю забыть данное недоразумение! Мы всё-таки — взрослые люди.

— Кроме моего балбеса. — Граф развернул сына ко мне лицом, и схватив за позолоченный воротник мундира, довольно жёстко наклонил пацана: — Извинись!

— Прошу простить меня… — пробормотал Апраксин.

— Чётче! Ты не в библиотеке! — рявкнул Матвей Петрович.

— Прошу простить меня! — на этот раз Мишаня вложил в голос всю оставшуюся силу.

— Прощаю. — с улыбкой ответил я: — Надеюсь… Мы станем хорошими друзьями, Ваше Сиятельство?

— Всенепременно! — заверил граф: — Если что-нибудь понадобиться — только скажите. Я не люблю оставаться в долгу.

— О, что вы? Никаких долгов. — нагло соврал я. И Матвей Петрович прекрасно это понимал. Он лишь попытался улыбнуться сквозь ровные чёрные усы, а затем вновь обратился к сыну:

— После пар приедешь домой. И всё расскажешь матери. Сам!

— Да, отец. — сухо ответил парень.

— У меня просто слов нет… Просто слов нет. — тяжко вздохнув, произнёс Матвей Петрович: — Ладно, что хоть у твоей сестры мозгов побольше!

С этими словами граф резко развернулся и торопливо покинул башню.

Апраксин стоял, опустив взгляд. Его правое нижнее веко начало подёргиваться… Мне показалось, что он вот-вот заплачет.

— Не переживай. — мягким и очень успокаивающим тоном произнесла Эйприл, ласково поглаживая парня по коротким волосам: — Все совершают ошибки… И твой отец совершал. И твой дед тоже. Не переживай! И не расстраивайся.

— Угу… — буркнул Апраксин, продолжая дёргать веком.

Я не стал ничего говорить. Всё же, сейчас в жизни парня наступает далеко не самый сладкий момент. Он столкнётся с тем, что за каждое действие во взрослой жизни необходимо отвечать.

Приобняв богинь, я направился в сторону выхода. Семейка Фёдоровых поспешила вслед за нами.

— Наконец-то! — обрадовался Толик, который всё это время ждал на крыльце: — Я уж думал, что опять беда…

— Всё в порядке. — успокоил его я: — Просто обсудили пару вопросов. О… А, это что за новости дня?

В нашу сторону быстрым шагом направлялась Слуцкая. Вид у неё был агрессивный… Я бы даже сказал — злой. Она и в обычном состоянии выглядит вечно недовольной, но тут, как будто хотела кого-то жестоко избить.

— Этот кусок идиота там? — холодно спросила Мария, указав на дверь башни.

— Там. А что случилось? — поинтересовалась Матильда.

— Как это, что? — Слуцкая бросила недовольный взгляд на Ведьму-младшую: — Этот баран ранил моего лю… Кхм студента! Из пистолета… Это же не наш метод! Скажу больше — это вообще смачный плевок в сторону моего благородного спорта. Апраксин поступил, как жалкий червь, который больше не достоин находиться в моём кружке!

— О, то есть из кружка можно вылететь за нарушение общественных правил? — удивился я.

— Ну, конечно! Со мной могут тренироваться только избранные. И Апраксин эту привилегию для себя потерял. — хмыкнула Мария и зашла в башню, громко хлопнув дубовой дверью.

Вот так человек одним неосторожным поступком может легко перечеркнуть всю свою жизнь. Понятное дело, что кружки и отношение окружающих тебя студентов — это малая плата за оплошность… Но Апраксин всего лишь маленький никчёмный щенок, для которого и это станет катастрофой.

— Госпожа Матильда! — по дорожке нам на встречу бежала рыжая кошка.

— Колан? Что случилось?

— Богдана Чагодаева опять избили! — ответила инспектор.

— Да что ты будешь делать?! То дуэль, то Чагодаев… Это воскресенье или нет?! — возмутилась Матильда и они вместе с Пусей и кошкой побежали в сторону лазарета.

— Какой суетливый день. — вздохнул Толик: — Кстати, что в итоге сделали с Апраксиным?

— Заставили ремонтировать арену. — ответил я, наблюдая за тем, как ещё одно кошачье божество играет с длинной косой студентки, которая сидела неподалёку от нас на скамеечке и читала книгу.

— Самостоятельно?! — ужаснулся пацан: — Жестоко…

— Да, какая разница, что будет с пацаном? Это ж дворяне… Позлятся немного для галочки и простят. А лично я так переживала за Эйприл! — с волнением вздохнула Устинья: — Этот граф — настоящий тиран! Никогда её не ценил. А она же такая замечательная! Это, считай — их семейное божество.

— Как твоя мать у Демидовых?

— Типа того, мур-мя. Эйприл вложила всю душу в их семью. И ей бы уже отправиться на покой… Доживать оставшиеся несколько веков в тихой домашней обстановке. А не носиться с диким отпрыском Дома, который норовит вляпаться в неприятности… — пояснила кошка.

— А духи разве не до самого конца… Ну, вменяемые? — поинтересовался я.

— Несмотря на нашу уникальность, мы тоже подвержены различным повреждениям.