Пять минут между жизнью и смертью - Галина Владимировна Романова

– Она замужем?!

– Вообще-то да. – Сомов выдвинул вперед руку с фотографией погибшей девушки. – А эту вот ты точно никогда не видел?

– Эту?.. Эту видел, и не одну. Я ведь не один вечер ждал и видел кое-что. Только говорить стану, когда меня отпустят. Все, все скажу. И только тебе скажу. Под протокол не стану ни за что.

Ему вдруг снова захотелось жить и быть свободным. И про ванну, и про куриный суп он совсем-совсем не думал теперь. Он может увидеть ее снова! Она жива! Неужели такое возможно! Она жива!

– Хорошо, – кивнул Сомов серьезно, поднялся, убрал стул к столу Рашидова. – Сделаю все, что в моих силах. И уж тогда, голубчик, поверь, ты мне все, как на духу. Идет?

– Без вариантов, – вздохнул Лев, стараясь не улыбаться от счастья.

– А пока ответь мне на один только вопрос, прежде чем я начну тебе помогать. – Сомов присел перед ним на корточках. – Эта девушка, которую убили, в момент, когда ты ее видел, наверняка была не одна. С кем она была?

– В смысле?

Он думал теперь совсем о другом. Он думал о милой, единственной и такой желанной. Она, она жива! При чем тут другая? При чем тут убитая?

– Она была с подругами? С кем, с кем она была? Скажи мне хотя бы это!

– С мужем она была, – вспомнил Лев.

– С мужем?! – Сомов аж поперхнулся. – Откуда… Откуда такая уверенность?!

– Это уже второй вопрос! – возмутился Лев, но тут же вспомнил, что его фея жива и здорова, и смилостивился: – Я слышал, как он ругался с ней и говорил то и дело: я все еще муж тебе, не забывай…

Вся эта идиотская история с исчезновением Валерии Сетиной, затеянное в связи с этим расследование не давали Сомову покоя. Что вообще происходит? Он сидит уже второй час в своем кабинете, выписывает все, что стало ему известно за минувшие несколько дней, в три столбика. И чем больше пишет, тем глупее сам себе кажется.

Сетин Виталий Станиславович – обеспеченный, состоявшийся, имел в арсенале своих достоинств один очень строгий, непререкаемый пунктик – он был весьма горд и неуступчив с женщинами. Он с легкостью сходился, с такой же легкостью расставался. Он не прощал им их слабостей и не терпел капризов.

Все это Сомову удалось разузнать и сопоставить, переговорив с одним из своих осведомителей, что был вхож в ту среду. Да и сам имел какое-никакое представление о своем бывшем однокласснике.

Так вот при всей его гордости и нетерпимости Сетин вдруг затевает поиски сбежавшей – допустим, что она сбежала, – жены. Это ли не странно? Странно, и даже очень! По логике вещей он давно бы уже должен был собрать все ее вещи в узел, выбросить этот узел за порог и даже не заикаться о вероломно покинувшей его супруге.

Недовольна чем-то? Скатертью дорога! Желающих много!

А он вместо этого начинает ее искать. И ищет-то, вот что Сомова особенно беспокоило, как-то не по-настоящему, как-то глуповато, снова продолжая поступать нелогично.

Милицию не привлекает к расследованию. Тут ладно, тут Сомов и на себя часть вины брал. Сам порекомендовал ему, чтобы Валерия не попала под подозрение в связи с убийством Марии. Но зачем было селить в своем доме одну из своих бывших жен?! Зачем?! Из жалости? Из сострадания?

Вздор! Сетину не свойственны были эти чувства. Он робот, он машина! Он не мог так глубоко и искренне чувствовать. А если чувствовать был способен, то неужели не боялся сделать больно Валерии? На тот самый случай, если она вернется внезапно и обнаружит в своем доме его бывшую жену? Как тут и что думать? Так же, как и Александра, Сетин был уверен в том, что Валерия не вернется внезапно?

Это был другой вопрос, не дающий Сомову покоя.

Были еще и третий, и четвертый, и вытекающие из них пятый и шестой, но вот эти два вопроса особенно его доставали.

А после того как вчера Лев Батенин чуть приоткрыл завесу, ему и вовсе стало не до отдыха.

Валерия, оказывается, в день своего исчезновения из дома мужа была на своей квартире. Лев сам признался потом под давлением – додавил его все-таки Сомов, – что столкнулся тем вечером нос к носу с красавицей, о которой мечтал и к которой на следующий вечер с букетом поплелся.

Получается, что ее никто не похищал? Получается, что она сама, своими ножками, покинула дом своего мужа и вернулась к себе, в свою квартиру. Получается, что так. Так куда же она потом оттуда подевалась?!

Еще Лев Батенин рассказал, что дважды или даже трижды видел возле подъезда ту самую девушку, которую убили и которую он мертвой принял с перепугу за Валерию. И она была не одна. Была с мужчиной, который покрикивал на нее и напоминал, что он все еще ей муж.

С кем была Мария? Кто мог напоминать ей о том, что все еще он ей муж? Сетин?! Мог это быть он?! Запросто! Хотя… Хотя и не факт. Тогда кто это был?

Что же из всего этого получается?

Сомов пробежался глазами по ровным столбцам с именами, событиями и вопросами и нехотя все перечеркнул.

Ерунда полная получается, вот что!

Валерия не исчезает, а просто уходит от Сетина к себе на квартиру. Там она не задерживается, поскольку Батенин на следующий день караулил ее несколько часов подряд. А вместо нее на ее квартиру приходит Мария. И она же потом погибает от руки убийцы.

Мог убийцей быть тот самый мужик, что напоминал ей о супружеских нерушимых связях? Мог!

А мог это быть Сетин? Мог, конечно!

А могла убить ее Валерия, приревновав к Сетину, если с ним Мария тусовалась возле ее подъезда? Могла!

И потом что?

А потом… А потом…

Если убила Валерия, то она могла попросить помощи у Сетина, разрыдавшись у него на плече и покаявшись. И он ее где-то спрятал понадежнее.

Если убил сам Сетин, то ему надо все это дело обыграть так, чтобы он оказался вне подозрений.

Не потому ли поселил у себя Александру? Не потому ли хочет казаться джентльменом? И не потому ли уверенность в нем сидит, что Валерия внезапно не вернется, потому что она не вернется никогда? Может, он и ее убил, а?

– Зайди ко мне! – приказал он брюзгливо своей секретарше, нажав кнопку внутренней связи.

– Да, слушаю вас, Ростислав Викторович, – замерла она сусликом возле двери, приготовившись записывать за ним все указания в блокнот.

Сомов с ненавистью глянул в ее покрасневшее лицо. И чего постоянно краснеет? Давление, может, у нее? Может, предынсультное состояние? Так дома бы сидела, не топталась бы у него под ногами.

Нет, уволит он ее все-таки, точно уволит. Ну не нравилась она ему, хоть убей, не нравилась. Только бы вот прокола дождаться какого-нибудь, и сразу уволит. А она будто чувствовала, как назло, старалась!

– Ребята у нас где? – спросил недовольно и смахнул, сморщив лицо, несуществующую пыль со стола.