В боях за Поднебесную. Русский след в Китае - Александр Окороков

15 апреля 1934 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение, в котором отмечалось, что пребывание советских войск в Синьцзяне более нецелесообразно. Вместе с тем оно постановило: «… учитывая настойчивую просьбу дубаня и его желание в кратчайший срок закрепить результаты победы, лишив Ма Чжуньина (Ма-Цзу-ина. — А.О.) возможности обосноваться в районе Аксу-Уч-Турфан, мы согласны оставить в Синьцзяне на срок 3 — 4 месяца конную группу алтайцев с батареей, общей численностью в 350 человек, в целях прочного закрепления за провинциальным правительством районов Аксу-Уч-Турфан…»

Таким образом, на китайской стороне остались только конная группа и несколько военных советников. В их числе А.К. Маликов[102], комдив Н.К. Кручинкин[103], В.Т. Обухов, впоследствии генерал-лейтенант[104], П.С. Рыбалко[105]— будущий маршал, дважды Герой Советского Союза и др. Последний официально назывался «русским генералом китайской службы» и действовал под псевдонимом Фу-Дзи-Ху. Интересно, что кавгруппа «алтайцев» оставлялась «…как отдельное войсковое соединение, маскируемое под “русский кавполк из белоэмигрантов” с присвоением личному составу соответствующих “чинов”, знаков различия и т.п…».

В ноябре 1934 г. отряд в составе четырех полков, в том числе и белых, и конного артиллерийского дивизиона численностью 2200 человек, был сведен в часть под командованием полковника Чернова. Спустя короткое время белые части были расформированы. Казакам выдали жалованье за месяц вперед, коня и распустили по домам. Русская община в этой войне потеряла около полутора тысяч человек.

Таким образом, благодаря действиям белых и частей Красной армии выступление дунган было подавлено. Однако в апреле 1937 г. в Синьцзяне вспыхнуло новое восстание, разросшееся до таких масштабов, что Шен-Шицай был вынужден снова обратиться за помощью к СССР. И вновь Советский Союз оказал ему вооруженную поддержку.

В Синьцзян под видом «проведения длительных учений в условиях горного лагеря» было отправлено два полка: один Красной армии, второй — НКВД. Группы получили названия «Ошская» и «Нарынская» — по месту сосредоточения перед походом. Кроме того, в Урумчи был переброшен авиаотряд численностью 25 самолетов И-15 и Р-5.[106] В середине июля 1937 г. советские воинские группы приступили к боевым операциям.

Участник событий Я. Гриценко — командир расчета станкового пулемета «максим» из 13-го Алма-Атинского полка ВВ НКВД (командир полка Константинов, начальник штаба — Глаголенко) — вспоминает, что, несмотря на боевые потери, обморожение ног и рук из-за ночевки на горных ледниковых перевалах, части Красной армии довольно быстро овладевали населенными пунктами, занятыми повстанцами. Далее он сообщает о зверствах восставших мусульман над пленными красноармейцами. Гриценко пишет: «Разведчики рассказывали о страшных вещах, которые творили мятежники с нашими бойцами и командирами, взятыми в плен или ранеными. В крепость (у города Кульджа. — А. О.) стали приходить бойцы, которые сумели спрятаться в хижинах поселка, и тоже рассказывали жуткие вещи. А когда мы оставшимися силами стали прочесывать поселок и лес там, где вчера располагались наши, то увидели следующую картину. Орудия батареи были целы и стояли на своих позициях, но почему-то без замков. Позже выяснилось, что батарейцы, погибая, извлекали замки из орудий и забрасывали их в сугробы. Мы их все отыскали, и орудия снова были готовы к бою. Самое страшное, что предстало перед нашими глазами, — наши товарищи, которые были так зверски изуродованы, что некоторых трудно было узнать. Противник снял с них одежду, выколол глаза, отрезал носы, языки, уши, половые органы и вспорол животы, а потом приставил к стволам деревьев, и они, окоченелые на морозе, стояли как мумии. После такой картины мы дали себе клятву живыми не сдаваться, а при себе иметь резервную гранату, чтобы в случае безвыходного положения взорваться вместе с экзекуторами». Ответом на зверства мусульман стали адекватные меры.