Операция «Сострадание» - Фридрих Незнанский

За Лилей Карасик ухаживал робко и трепетно, не требуя признаний в любви, а окружая заботой. Вовремя поданный конспект лекции, учебник, вкуснейший горячий чай из термоса, шариковая ручка — Лиля постоянно теряла ручки, и Карасик специально для нее держал штуки две-три про запас… С Карасиком всегда было уютно и удобно. Но кто из молодых ценит ровное домашнее тепло? В молодости хочется сильных страстей, перепадов температур, чтобы бросало то в жар, то в холод, чтобы сердце то взлетало, как на качелях, в сияющее небо, то опускалось в бездну. С Толей бывало неуютно, чего-то боязно, зато когда его холод сменялся жаром — какое это было счастье!

На шестом курсе дороги студенческой троицы разошлись: Фрумкин с Великановым пошли в хирургию, как и задумывали, Лиля выбрала субординатуру по терапии. Пора было что-то решать… И Лиля положила конец своим колебаниям, переспав с Анатолием.

Все произошло быстро и рационально, похоже на умело выполненную медицинскую процедуру. Лиля помнит серый свет раннего утра на шкафах ординаторской, в которой фактически началась их супружеская жизнь; помнит себя в помятой кофточке и запачканной комбинации, которая прилипла к клеенчатой поверхности кушетки для осмотра пациентов. Толя разглядывает свое отражение в зеркале; лежащая Лиля не может видеть его лица в затемненной стеклянной глади, но Толина спина по обыкновению пряма и бесстрастна.

— Если хочешь, мы поженимся, — произносит Толя, обращаясь то ли к Лиле, то ли к зеркалу. — Как можно скорей. Называй срок.

«Если хочешь» — что это значит? Так предлагают пирожок в студенческой столовой, а не руку и сердце. Но Лиля ничуть не разочарована: эти мужчины, они никогда не научатся выражать свои чувства! Ничего, главное он сказал, а деталями можно пренебречь. Все, что осложняло жизнь на протяжении пяти лет, оказалось простым и не страшным, и Лиля полной грудью вдохнула воздух новой жизни, где она перестанет быть Дворцовой и превратится в Великанову. Предстоит, конечно, масса сложностей, особенно взаимоотношения со свекровью (Лиля заранее робела перед этой женщиной с громким голосом и строгим лицом), следует как можно раньше отделиться и жить своим домом, но в конце концов все устроится. Свадьба — счастливое завершение тревог, после которого остается только жить-поживать и добра наживать. Разве не в этом уверяют девочек сказки?

Свадьба… Да, у них получилась замечательная свадьба, собравшая всех студенческих друзей. Карасик был свидетелем в загсе. Милый, добрый, незаменимый Карасик, вечно на вторых ролях, призванный своей добродушной нелепой внешностью оттенять красоту главных героев! Главными героями были Толя и Лиля, и они действительно были хороши, как сказочные принц и принцесса.

А что было после? А после… сказочные гала-финалы всегда корректирует жизнь.

Можно удивиться, но со свекровью Лиля нашла общий язык быстрее, чем рассчитывала. Анна Семеновна Великанова, резкая и остроумная, предпочитала обо всем говорить начистоту и любила, чтобы ей отвечали в том же откровенном стиле. Прямоты взглядов Лиле было не занимать, остроумия — тоже, и частенько диалоги свекрови и невестки прерывались взрывами совместного хохота. Встречаясь, они обсуждали любимые книги и фильмы, делились кулинарными рецептами… Лиля радовалась так, будто приобрела новую подругу. Вот как бывает, когда в незнакомом человеке вдруг открываешь черты сходства с собой!

А вот когда в человеке, которого, казалось бы, знаешь от и до, открываются новые, незнакомые черты, которых в нем раньше и предположить было невозможно, — это вызывает совсем иные чувства. И это произошло с Толей… Куда пропал пылкий влюбленный, который с первого по пятый курс добивался своей избранницы? Получив Лилю в полное владение, он утратил к ней всякий интерес. Речь больше не шла не только о прежних долгих прогулках, походах в кино — даже то, что происходит между мужем и женой, ради чего, собственно, и устроен брак, случалось теперь между ними не чаще раза в неделю и напоминало тягостную обязанность. Лиля объясняла это тем, что ординатура у ведущего пластического хирурга страны академика Ривкина (попасть к нему для Толи было огромным везеньем) отнимает много сил, и ни на чем не настаивала. Из них двоих Толя был талантливее, Лиля это признавала — и добровольно отступила в тень. Тоже молодой врач, как и Толя, тоже вынужденная справляться с множеством обязанностей на работе, она, прибегая домой, начинала вторую смену — на этот раз по хозяйству: купить продукты, приготовить, убрать, постирать… Толя ни разу палец о палец не ударил, чтобы помочь ей. Ему это казалось нормальным, его всю жизнь обслуживали: сначала мама и бабушка, потом только мама, теперь вот жена — для него не менялось ничего. Как-то раз Лиля робко попросила его купить хлеба по дороге с работы — и получила такую отповедь, что больше не возобновляла попыток привлечь мужа к домашнему хозяйству. Она постепенно научилась бояться взрывов его возмущения и прилагала все усилия, чтобы их избежать.

Но самый сильный взрыв возмущения подстерегал ее в ситуации, где ничего предотвратить было нельзя. Лиля забеременела… Да, конечно, они предполагали повременить с детьми до тех пор, пока не встанут прочно на ноги — но если уж так получилось, неужели все они, и Великановы, и Дворцовы, не будут рады ребеночку? Оказывается, если рады, то не все! Толя повел себя так, словно жена собиралась родить ему и не сына, и не дочь, а, по-пушкински, неведому зверушку. Вдоволь излив свое негодование на безмозглую дуру, которая не сумела даже предохраниться как следует (какой из нее, спрашивается, после этого врач?), Толя категорически заявил: аборт и только аборт! Но тут уж Лиля, наплевав на незыблемый Толин авторитет, встала на дыбы. Ее поддержала свекровь: если первая беременность закончится абортом, второй может не быть! А в том, что Лилины родители будут счастливы нянчиться с внуком или внучкой, сомневаться не приходилось…

И тем не менее Лиля чувствовала себя виноватой. Она прикладывала все усилия, чтобы Толя не замечал никакого изменения режима, не испытывал никаких материальных неудобств — и во время беременности, когда ее валили с ног токсикозы, и после родов, когда капризный, требовательный, голосистый Глебушка поглотил ее целиком. Было очень трудно… И хотя Лиля даже в мыслях оставалась верной женой, не раз и не два она задумывалась об отвергнутом Карасике. Вот кто плясал бы от радости, узнав, что у него будет ребенок! И на молочную кухню бегал бы, и на Лилю не позволил бы пылинке упасть, и наследника разглядывал бы с безмерной гордостью, отыскивая свои черты в крохотном личике… Эх, да что там говорить — поздно! Карасик, который вместе с Толей работал под руководством Ривкина, нашел себе другую женщину. Лиля, услышав об этом, испытала укол глупой ревности: как будто давний поклонник был обречен всю жизнь тосковать о ней, о ней одной… Наверное, Толя прав, и она в самом деле безмозглая дура!

Ну да в каждой избушке — свои погремушки. И если Лиля не могла не замечать, что Толя остался равнодушен к сыну, даже когда Глеб подрос, что она ему давно безразлична, она могла радоваться хотя бы тому, что благодаря ее усилиям он пошел в гору. Пробиться в сфере пластической хирургии очень трудно — нужно работать, как папа Карло, попутно преодолевая сети интриг. Разве нет Лилиной заслуги в том, что Толя смог всем этим заниматься, не отвлекаясь на воспитание ребенка и домашние мелочи? Она создала ему прочный фундамент благополучия — и поэтому не опасалась за свое будущее, несмотря на то что вокруг известного хирурга Анатолия Валентиновича Великанова, по-прежнему красивого, ставшего еще лучше с годами, как выдержанное марочное вино, постоянно крутились смазливые пациентки. Во-первых, Лиля не верила, что мужчину способна возбудить женщина, которую он наблюдал в виде полупотрошенной курицы на операционном столе. Во-вторых, она лучше всех знала, что Толя — мужчина с темпераментом ниже среднего и больше всего он в женщине ценит умение готовить обед и убирать квартиру. А уж в чем, в чем, а в этом Лиле можно было давать докторскую степень! Несмотря на то что в медицине она не завоевала и кандидатскую — а ведь в институте считалась одной из способных…