Лети, звезда, на небеса! - Анна Ольховская

Так, уединения не получится. Что, впрочем, совершенно не смутило второго самца. Он отложил автомат и, не сводя с меня капавшего маслом взгляда, занялся застежкой своих брючат.

Мои ноги моментально стали ватными и норовили подломиться в коленях. Причем в обратную сторону, словно у кузнечика. Больше всего мне сейчас хотелось умереть. За что я и получила пинок от дочери. Ладно, зайка, попробуем.

Я томно потянулась и кокетливо посмотрела на сопевшего самца. Его напарник уселся в кресло, дожидаясь, видимо, своей очереди. А что, баба сама хочет познать настоящих мужчин, не визжит, не сопротивляется, зачем тогда напрягаться и осторожничать? Вон какая беленькая, нежная, и ничего, что с пузом, это даже интереснее.

Руки ближайшей особи затряслись, завязки портков явно запутались. Араб, рыча от нетерпения, дергал их. Я подошла вплотную и опустилась на колени, зазывно глядя ему в глаза. Глаза эти съехались к переносице, белки покраснели, парень доверил мне самое дорогое и расслабился.

Вот только он несколько сместил приоритеты. Поскольку я, конечно же, цепко ухватила самое ДЛЯ МЕНЯ дорогое, но это вряд ли доставило арабу ожидаемое удовольствие.

В следующее мгновение я уже стояла, прижавшись спиной к стене и направив на совершенно обалдевших вояк их же автомат.

– Не двигаться, уроды, пристрелю, – надеюсь, английский ребятишкам знаком. Как-то они добрались же до тихой Чехии.

– Ты не сможешь, женщина, – прошипел первый претендент на интим.

Стоять с полуспущенными штанами было, видимо, не очень комфортно. Араб попытался было вернуть портки на место, на что я отреагировала довольно нервно. Автомат дернулся в руках, короткая очередь прошла сантиметрах в пяти от макушки храбреца. Тот вздрогнул и застыл, угрюмо глядя на недоразумение в тапках-кроликах и с автоматом.

– И что дальше? – поинтересовался сидевший в кресле. – Это гнездо неверных захвачено воинами ислама, деваться тебе некуда.

– Слушай, а можно без религиозного пафоса? – поморщилась я. – «Гнездо неверных», «воины ислама»! Ваши люди захватили этот гадючатник, чтобы освободить своих и навешать люлей америкосам. Так?

– Так, – усмехнулся араб. – А ты вообще кто такая?

– Очередной подопытный образец МакКормика.

– Женщина? Да еще беременная? Ничего себе! – уважительно покачал головой араб. – Это что же ты должна была натворить, чтобы сюда попасть?

– Не твое дело. И не надейся заговорить мне зубы, выстрелить я всегда успею.

– Слушай, разреши хотя бы Хакиму штаны надеть, не позорь его. Или тебе так понравилось их содержимое?

– Ага, – кивнула я, – никогда такой крошки не видела.

– Сука! – взревел побагровевший Хаким. – Ну, ты у меня дождешься!

– Раньше ты у меня дождешься.

– Так, что тут происходит? – похоже, их начальство прибыло.

Во всяком случае, сидевший в кресле араб вскочил и постарался изобразить стойку «смирно». Стойка получилась довольно корявой.

Но для Хакима даже это было недостижимой мечтой. Он с ненавистью смотрел на меня, надеясь, видимо, парализовать взглядом. Тоже мне, великий змей, нашел кролика! Возможно, мои тапки и впали в гипнотический транс, но руки автомат держали по-прежнему крепко.

А в полку посетителей прибыло. Самый главный полковник, что определялось по невыносимо начальственному выражению его физиономии и по черной беретке, кокетливо сдвинутой набок, брезгливо поморщился:

– Ну что, кретины, допрыгались? Вы забыли, зачем мы сюда пришли? Забыли?

– Нет, но… – корявая стойка преданно таращилась на босса. – Мы просто не ожидали найти здесь женщину.

– Эльхан, – босс устало покачал головой, – я порой сомневаюсь, что нас родила одна мать. Ты ведешь себя так, словно только вчера пас верблюдов. Тебе что, мало баб? А тебе, Хаким? У вас с этим проблемы?

Самцы угрюмо сопели, не решаясь ответить.

– А ты молодец, – ох ты, батюшки, дождалась и я своего звездного часа, дождалась! Всю жизнь именно такого признания и добивалась! – Ловко справилась с моими бойцами.

– Сочувствую, – буркнула я, не опуская ствол автомата.

– Ты? Сочувствуешь мне? – искренне удивился главный. – И чему, интересно?

– Тому, что у тебя такие бойцы. Особенно этот вояка впечатляет, – я кивнула на голозадого Хакима. – Убогий во всех отношениях.

Табун воинов ислама позади шефа радостно заржал и затопал копытами. А я окончательно убедилась, что приобрела новенького, сверкающего лаком и ненавистью смертельного врага. Ну и пусть! В данной ситуации это волнует меня меньше всего.

Табунщик рявкнул что-то на своем языке, жеребцы затихли. Главарь снова перешел на английский:

– Как тебя зовут, женщина?

– Анна.

– Послушай, Анна, Хакиму уже достаточно, он расплатился с тобой за твое унижение своим. Пусть оденется.

– Пошел вон, урод, – я любезно согласилась отпустить славного мужчинку.

Но не опустить автомат.

Волосатое нижнее седалище спряталось под штанами. Верхнее продолжало сверлить меня ненавидящим взглядом.

Бубня что-то на родном языке, Хаким побрел к остальным.

Я осталась у стены одна. Напротив толпились зрители. Басню прочитать, что ли? «Мартышка к старости слаба глазами стала…» Спеть еще могу. Мало им не покажется. Вон, лица какие одухотворенные, явно жаждут элегию Массне послушать. Извините, ребятки, моя виолончель дома осталась. Могу сыграть на автомате.

– Анна, что ты здесь делаешь? – ну вот, не хотят они приобщаться к высокому искусству.

– С автоматом стою.

– Понятно, – усмехнулся главный. – Переформулирую вопрос. Как ты попала в эту тюрьму?

– Вероятно, так же, как и остальные – в бессознательном состоянии.

– Зачем тебя сюда привезли?

– Для опытов. Мистеру МакКормику было очень интересно посмотреть, кто может родиться в результате его экспериментов.

– У, сын шакала! – ноздри араба побелели. – Я хочу задавить эту гадину собственными руками! Мало ему наших воинов, которых он изуродовал, теперь на женщин переключился, да еще беременных!

– Бахрам, не говори так! – сквозь толпу пробрался здоровяк престранного вида.

Несмотря на то что одет он был так же, как и остальные, в камуфляж и высокие ботинки, да к тому же почти до бровей зарос бородой, он мало походил на мужика. Плавные движения, мелкие шажочки, жеманная мимика – батюшки, откуда в их рядах гомосексуалист? А детина между тем уже теребил главного за рукав:

– Бахрамчик, ты же обещал! Я согласился показать дорогу сюда, чтобы освободить наших, но при условии, что моего дорогого Стивена не тронут, а отдадут мне. И мы поженимся! – бородач мечтательно закатил глаза и обнял себя руками за плечи.