ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции - Игорь Симбирцев

«Даже в примере с крупнейшим из заговоров, вошедшим в анналы ВЧК – КГБ, «Национальным центром», обстоятельства более чем сомнительные. 22.08. зам. начальника особого отдела ВЧК Павлуновский направил Ленину доклад об этой организации, и тот начертал резолюцию: «На прилагаемую бумажку, т. е. на эту организацию, надо обратить сугубое внимание. Быстро и энергично и пошире надо захватить». Разумеется, такое указание вождя было успешно выполнено. Аресты продолжались с 29 августа по 20 сентября, общее число схваченных в разных источниках варьируется от 1 до 3 тысяч. Точно известно, что всего лишь за одну ночь на 19 сентября было арестовано 700 человек. Только в первой партии расстрелянных – 68 руководителей заговора. Вот уж действительно – «пошире». Да только состав «руководителей» какой-то уж очень жиденький. Четыре престарелых отставных генерала, пара офицеров, юнкер, два студента, директор школы, профессор сельхозакадемии, актриса, учительница, несколько членов Государственной Думы, домовладельцы… Изначально в материалах дела целью заговора значился захват Москвы, якобы намечавшийся через две недели. Но до этого чекистам дотянуть не удалось. Великоват оказался процент актрис и учительниц. Если уж Савинков с пятью тысячами офицеров не решился…

И 24 сентября на Московской партконференции Дзержинский формулирует замысел преступников уже поскромнее. Оказывается, они намеревались захватить Московскую радиостанцию и передать в эфир сообщение о падении советской власти. Чтобы посеять панику на фронте и дезорганизовать войска. Что ни говори, план гениальный, разве что родиться он мог только в чекистском бреду. Потому что красные войска практически не были радиофицированы, и вся связь от центра до штабов соединений и частей отправлялась по телеграфу».[5]

Такая картина характерна почти для каждого такого «белогвардейского» или «монархического» заговора, раскрытого чекистами в тылу советской власти в годы Гражданской войны. И подобный кадровый состав заговорщиков, не соответствующий заявленным чекистским следствием серьезным задачам заговора, и требования сверху «взять пошире» и «обратить на бумажку особое внимание», и сотни с тысячами расстрелянных, уносящих в общую могилу вопросы о степени их причастности к таким заговорам.

От Петрограда до Дальнего Востока катились эти первые камни будущей лавины «заговоров против советской власти» при Сталине.

Не стоит забывать, что и прелюдия расстрела в Екатеринбурге царской семьи была цинично обставлена местными чекистами самой настоящей мистификацией белого заговора в городе. Запертому в Ипатьевском особняке царю подбрасывали записки от неких офицеров-монархистов, готовящих его освобождение, их же потом использовали как улики при оправдании расстрела Николая II вместе со всей семьей. На самом деле эти записки писали в самой Екатеринбургской ЧК по приказу ее начальника Хохрякова, вскоре погибшего при бегстве красных из города. А на французский язык для правдоподобия их переводил местный чекист Войков, в 1927 году уже на дипломатической работе убитый русскими белоэмигрантами в Варшаве и зачисленный советской властью в мученики пролетарской революции. И даже в последний момент перед расстрелом царя с семьей привели в подвал дома Ипатьева, и здесь командовавший их расстрелом чекист Юровский для избежания паники или сопротивления объяснял это обреченным тем, что уже некие анархисты собираются напасть на дом и расправиться с императорской семьей. Даже в последние минуты перед убийством они слышали чекистскую ложь о несуществующем заговоре. От мифических монархистов до мифических анархистов гуляла фантазия чекистов уже тогда, чему же удивляться при знакомстве с материалами о процессах 30-х годов, когда каких только совершенно немыслимых и абсурдных заговоров не изобрели. Букварь для составления этих многотомных дел о заговорах против советской власти первые чекисты осваивали именно в 1918 году.

Такими странными заговорами, раздутыми в масштабах или временами вовсе выдуманными в стенах ЧК, пестрит вся эпоха нашей Гражданской войны 1918–1922 годов. И не только в Москве, Петрограде или Екатеринбурге, не только в таких крупных и важных для власти промышленных центрах России, вплоть до самых далеких окраин Советской России такая тенденция докатилась. Вот еще пример уже не из столицы, из самого далекого угла Семиречья в Туркестане у китайской границы, приведенный в книге исследователя истории Белого казачьего движения В.А. Шулдякова, сибирского историка:

«Историографы советских органов госбезопасности сообщают о раскрытии и ликвидации в Семиречье во второй половине 1920 – начале 1921 года целого ряда тайных организаций и заговоров. По их мнению, у подпольщиков был широко задуманный, согласованный с атаманом Дутовым план переворота в Верном… В условиях зрелого военного коммунизма ЧК, как правило, громила тайные организации в зародыше. Доказательств для уничтожения врага, явного или мнимого, не требовалось, для ареста и расстрела хватало одного лишь подозрения, поэтому многие мероприятия ЧК по сути носили превентивный характер. Просто хватали «социально чуждых» лиц (офицеры, дворяне, купцы и т. д.) и устанавливали их контакты. Интеллигентные люди, конечно, тянулись друг к другу, создавая свой круг общения. Еще проще было, когда подозрительные типы служили в одном и том же учреждении. Готова «нелегальная группа»! По-видимому, в 1920–1922 гг. по этой схеме чекисты сфабриковали немало дел о «контрреволюционных организациях».

Известно, что в Семиречье ЧК (группа Орлова) с помощью информаторов заблаговременно составила списки неблагонадежных, в том числе по каждой станице. Показательно раскрытие самой важной из «подпольных организаций» Семиречья «Александрова-Бойко». Чекисты получили донос о подозрительных сборищах у казаков станицы Надеждинской Р. Шустова и А. Есютина. Выяснилось, что на них бывает и войсковой старшина С.Е. Бойков, тот самый, который зимой призывал белоэмигрантов возвращаться с повинной в Советскую Россию, а теперь служил в облвоенкомате. Там же, в облвоенкомате, работала целая группа амнистированных белых офицеров. В эту среду был внедрен агент, выдававший себя за бывшего офицера, который якобы подтвердил подозрения. Тогда ЧК арестовала офицеров, служивших в облвоенкомате: войскового старшину Бойко, ротмистра Александрова, капитана Кувшинова, штабс-капитана Воронова, поручиков Покровского и Сергейчука (осень 1920 года). Затем похватали лиц из окружения… Был ли Бойко организатором подполья или просто обсуждал со знакомыми станичниками ситуацию, в которую завели страну и казачество коммунисты, сейчас пока нельзя сказать. Но показателен конец. С.Е. Бойко и группу офицеров, арестованных в Верном и в области, вывезли в Ташкент, где и расстреляли 06.1921 г.»[6]

То же можно сказать и о первой практике раздувания «шпионских заговоров» иностранных разведок. И здесь даже самый громкий из них – «Заговор послов» (он же «Заговор Локкарта» по имени посла Великобритании в Москве) был явно раздут чекистами Дзержинского в 1918 году до немыслимых размеров, даже если он и имел место в действительности, в чем часть историков спецслужб по сей день сомневается. Во многом группу английских, французских и американских дипломатов и работавших при их посольствах резидентов их разведок ЧК смогла обвинить в тайном сговоре с белым подпольем с целью свержения советской власти и освобождения царской семьи только за счет самой настоящей провокации.