Mass Effect. Андромеда: Восстание на "Нексусе" - К. К. Александер

На это раз приглушенное ворчание напоминало смех.

– А кто склонен?

Ценное замечание. В конечном счете ведь они были первыми, кто отправлялся так далеко и так надолго.

– У нашего клана более высокая сопротивляемость к генофагам, – продолжила Кеш гораздо более ровным тоном.

Ах да, генофаг. Танн сделал осторожный шаг назад. Разговоры о созданном саларианцами и поставляемом турианцами биологическом оружии, значительно уменьшившем популяцию кроганов, редко заканчивались хорошо.

Но Кеш, судя по всему, не собиралась исполнять обычный для ее расы боевой танец с использованием головы как оружия массового поражения.

– Джиен Гарсон решила, что это свидетельствует о большей, чем у других, выносливости нашего клана.

– Понятно. – Танн не знал о сопротивляемости клана Накмор вирусу генофага; знали ли об этом лидеры саларианского союза? Или Накморы строго охраняли свою тайну? И как об этом узнала Гарсон? Разве что путем генетических проверок. Все первооткрыватели проходили многоступенчатое обследование. Возможно, она натолкнулась на что-то такое, чего не заметили саларианцы.

Может быть, клан Накмор знал о своей невосприимчивости к вирусу всегда.

Если так, то они становились первыми, кому удалось скрыть факт такой важности от саларианских далатресс и их опытнейших агентов разведки.

Танн, конечно, не принадлежал ни к тем ни к другим. И, даже будучи информатором далатресс, никак теперь не мог сообщить им эту новость.

«В будущем, возможно, эту недоработку удастся исправить», – мрачно подумал он.

Поскольку Кеш оказалась разговорчивой, саларианец решил копнуть глубже.

– Но это не объясняет, почему вы приняли предложение.

На сей раз приглушенный смех скорее напоминал ворчание.

– Не похоже на вас, Танн, – сказала она, вырывая целый пучок обгоревших проводов из-под стола и отбрасывая его в сторону, – упускать очевидное.

Саларианец сложил руки на груди и нахмурился, глядя на кроганку. Но тут его осенило. Нет, он ничего не упустил. Просто он зацепился за эти сведения, потеряв из виду общую картину.

Защита от нового генофага. Или, возможно, от любой попытки контролировать эту расу в целом.

Значит, они считали себя способными изменить ход будущего. Он не мог винить в этом ее или весь клан, присоединившийся к своему лидеру. Но он мог запомнить.

– Теперь я понял. – Саларианец медленно развернулся в сторону кроганки, чтобы продемонстрировать всю глубину своего понимания. Чтобы она была в курсе, что он принял эту информацию к сведению, чтобы думала, что вопрос решен.

Ворчание Кеш, казалось, подтвердило нужную Танну реакцию на его слова.

Кроганка выбралась из-под искалеченного стола, поднялась на ноги и двинулась в его сторону, размашистыми движениями отирая о форму руки, испачканные сажей. Каждый ее шаг был исполнен неколебимой целеустремленности. Недоступной ему.

Лишь в последнее мгновение Танн понял, что Кеш намеревается пройти сквозь него, если он так и останется на месте. Саларианец отошел в сторону, показывая рукой, будто бы уступает ей дорогу.

Посыл был понят, в этом сомнений не оставалось.

Кроганка прошла мимо, не сказав ни слова, и саларианец двинулся следом. Поскольку тема генофага была закрыта, он вспомнил о цели своего прихода.

– Вообще-то, я пришел потому, что искал вас.

– Да? Ну что ж, вот она я.

Этот момент у Танна уже был хорошо отрепетирован.

– Я собираю базу данных. На случай непредвиденных обстоятельств в будущем, поскольку центральные системы все еще в офлайне и их статус неизвестен.

– Базу данных чего?

– Критической информации. Того, что в настоящий момент существует только в некоторых наших головах. Если случится, гм, внезапная убыль ныне здравствующей части персонала, мы рискуем потерять немалый массив знаний.

– Вы хотите знать историю моей жизни или что-то типа того? – Кроганка на ходу поднырнула под декоративное дерево, которое в момент столкновения со Скверной оторвалось от пола, пролетело метров двадцать и застряло в стенной панели, чуть не задев растение своим горбом.

Танн по привычке пригнулся. Хотя саларианцы и обладали довольно высоким ростом, кроганы превосходили их размерами. Он засеменил, догоняя ее.

– Не совсем. Я беспокоюсь за сохранность кодов доступа. Методика, пользуясь которой вы и ваш подчиненный…

– Каликс.

– Да, Каликс. Инже…

– Корваннис, – добавила Кеш.

Тон саларианца стал более резким.

– Каликс Корваннис, да. Турианец. Мне кажется благоразумным иметь запись технологии, с помощью которой вы вручную выводите из стазиса персонал станции. Хотя бы ради того…

– Нет! – почти что гавкнула кроганка.

Танн предвидел это и подготовил речь, взывающую к ее чувству долга.

– Накмор Кеш, я уверен, вы понимаете, что если что-нибудь случится с вами и Каликсом Корваннисом, то мы не будем знать, как вывести из стазиса остальной персонал станции. В капсулах остаются еще несколько тысяч представителей разных рас. Наши шансы на успех будут сведены к нулю.

Кроганка тяжело пожала плечами:

– Единственный, кто помимо нас должен знать код, – это служба безопасности, но директор Келли уже отклонила это наше предложение.

Услышанное удивило Танна.

– Почему?

– Спросите у нее.

– Я спрашиваю у вас.

Кеш подошла к двери, которая, судя по всему, и была ее пунктом назначения. Достигнув ее, она развернулась и оглядела саларианца с головы до ног: от изгиба его привлекательных по форме рогов (такими, по крайней мере, они казались самому Танну) до кончиков стандартных, начищенных до блеска ботинок.

Но ни первое, ни второе, казалось, не произвело на нее должного впечатления.

– Слоан не нужна такая ответственность, – промолвила она наконец. – И вам тоже.

Танн вытянулся на все свои многочисленные и соответственно случаю непреклонные сантиметры.

– Вы не имеете права на такие допущения.

Но Кеш уже отрицательно качала головой. Ухватившись одной лапой за низкую раму, она нагнулась так, что ее лицо оказалось вровень с глазами Танна.

– Вы меня неправильно поняли. Не проходит и получаса, чтобы кто-нибудь не просил меня, не умолял, не приказывал оживить друга, возлюбленного или кого-то еще, кого они считают критически важным для их работы.

– Я буду рад взять на себя…

Рот кроганки скривился.

– Не сомневаюсь. Столько власти в одних руках – возможность решать, кому жить, кому нет.