Падальщик - Ник Гали

— С тобой всегда так, — выпрямилась на стуле будущая агрономша. — Они тебя любят, а ты их — нет.

Мужики любят тех, кто их изводит.

Нэнси посопела, размышляя над максимой.

— Точно, точно! — в подтверждении самой себе закивала Катарина. — Но Самуэль — другое дело.

— Почему он другое?

Катарина загадочно улыбнулась. Самуэль был похож на мужа авантюристки Жанис из комикса, — белокурого, голубоглазого, бесконечно богатого и бесконечно великодушного к похождениям супруги виконта. Виконт всегда в конце спасал Жанис из всех передряг. Положив ногу на ногу, Катарина мечтательно повторила:

— Другое.

Она еще помолчала, потом вдруг хлопнула обеими ладонями о крышку стола:

— Так ведь нет! Из двадцати победителей конкурса, — она кивнула головой на компьютер, — все сплошь женатые, или ботаники! Или бабы.

Нэнси сочувственно вздохнула.

В этот момент дверь приемной МБА без стука отворилась. В офис вошел растрепанный индус, — поверх пуховой куртки, через плечо у него свисала зеленая сумка с надписью «Lehman Brothers».

* * *

При появлении посетителя лицо Катарины приняло восковое выражение.

— Добрый день, — индус остановился перед столом лаборантки и в смущении потрогал себя за нос. — Я хотел бы узнать список победителей в конкурсе Лизы.

— Вы хотите узнать, есть ли вы среди победителей? — строго перепросила восковая кукла. — Ваше имя?

— Дипак Бангари… Но меня не может быть среди победивших — я не участвовал в конкурсе. Мне просто надо узнать, кто в нем победил.

— Вашего имени в списке нет, — фигура из музея мадам Тюссо посмотрела на посетителя пустыми глазами, — и у меня нет права открывать вам имена победителей. Это запрещают правила конкурса.

Индус затоптался на месте.

— Я думал, может быть кто-то еще не определился с гостем? Понимаете, мне позарез нужно попасть на эту презентацию.

— Ах, вам надо? — удивилась такой наглости Катарина. — А мест нет. «Эль-Рияд» не резиновый.

Дипак перевел взгляд на Нэнси. Та лишь искренне и безнадежно пожала плечами.

Наступила пауза. Так словно индус был пустым местом, Катарина обратилась к Нэнси:

— Я же тебе говорила: все хотят на халяву попасть на этот бал!

Нэнси с готовностью кивнула.

Индус, который по плану должен был уже ползти к двери, уподобившись наполовину раздавленному насекомому, вдруг вместо этого неопределенно хмыкнул, открыл висевшую на плече зеленую сумку и, покопавшись в ней, предъявил Катарине листочек бумаги лилового цвета.

— Специальное приглашение на Рождественский бал Сандерсонов! — ахнула Катарина, прочитав отпечатанный на листочке текст. — Лиловый билет!

Воск потек с ее лица.

— Я слышала об этих приглашениях, но никогда не видела! Откуда оно у вас?!

— Самуэль мне дал, — пожал плечами Дипак.

— Он вам дал?! Сам Саму эль Сандерсон? Сам?!

— Ну да, сам. А что такого? Мы с ним друзья, — Дипак поднял брови и вздохнул. — Но мне приглашение на бал все равно ни к чему — завтра поздно вечером у меня важное дело.

Катарина, покраснев от возбуждения, повернулась к компьютеру и защелкала клавишами.

— Подождите секундочку, я сейчас посмотрю для вас, может быть есть возможность…

Голос ее неожиданно стал теплым, грудным:

— Глядите, вам повезло! Из победителей конкурса еще не определился, кого пригласить на презентацию… Тед Звеллингер!

— Звеллингер? — Дипак удивленно поднял брови, — Предатель студенческого совета?

— Ну Да, он. Я звонила ему, он сейчас отдыхает в Таиланде. Когда он узнал, что победил в конкурсе, он сказал, что первым рейсом вылетает в Лондон. Вот его телефон, попробуйте поговорить с ним.

Она секунду помолчала, потом отвела волосы от лица и погнулась к Дипаку своим лучшим ракурсом.

— И вам не жалко пропустить этот бал…

Улыбнувшись, Дипак положил лиловый квадратик перед ней на пластиковую крышку стола.

— Я уже сказал, у меня важное дело. Так вы говорите, много охотников пойти на бал? Возьмите, отдайте билет кому-нибудь; он не именной.

— Ой! — Катарина взвизгнула от радости и глаза ее заблестели; на миг она стала похожа на маленькую девочку. — Ой…

Индус взял со стола листочек с телефоном Звеллингера и направился к выходу.

Лишь только дверь за ним закрылась, Нэнси выпучила глаза и схватила Катарину за руки:

— Я не могу поверить! Ты пойдешь-таки на этот бал!

Катарина вся сияла.

— Надо быстрее решить с костюмом! — возбужденно затараторила она. — Что ты думаешь? Костюм принцессы? Нет, детский сад. Дьяволицы? Там все в облипочку. А если снежинки?

Вдруг она на секунду замерла, приложив ладони к щекам:

— Ой, зна-аю!..

Когда дети соберут в стеклянную банку траву и листья, напустят туда муравьев и посмотрят сквозь банку на солнце, все становится зелено, блестит, и по сочной зелени бегают и суетятся Маленькие точки. Так же выглядит аэропорт Бангкока в погожий солнечный день — чистый, зеленеющий островками пальм, блестящий натертыми полами и полный множества суетящихся людей. К стойкам регистрации тянутся караваны груженных чемоданами тележек; вокруг них толпятся загорелые отдохнувшее мужчины и женщины; полные витаминов дети с визгом носятся кругом… Отдых подходит к концу; пассажиры то и дело с озабоченным видом вынимают и перекладывают из сумки в сумку неподобающую тропическому климату одежду — шарфы, теплые куртки, свитера.

Рождество на планете разное — где-то зеленое и солнечное, где-то белое и пушистое, а где-то — промозглое, серое, льющее с неба дождем… С выражением лица, соответствующим подготовке к встрече именно с этим, третьим видом Рождества, возле двух заваленных багажом тележек прохаживалась девушка. Раздражение ей шло: недовольство румянило худые щечки, нахмуренный лобик был очарователен, надутые обиженные губки хотелось поцеловать.

Мужчины в очереди исподтишка косились на сердитую пассажирку, — они оценивали ее мягкие темные волосы с воткнутым в них большим красным цветком, длинные стройные ноги в джинсах-стрейч и уверенную грудь под черной майкой; женщины, сузив глаза, придирчиво рассматривали сапожки девушки и ее дизайнерскую курточку с вышивкой, — они прикидывали в уме их стоимость и приходили к выводу о вполне безвкусном их сочетании.

Девушка не замечала всех этих обращенных на нее взглядов — она была профессиональной моделью, взгляды были работой. Волновало Милу Быстрицкую, восходящую звезду известного лондонского модельного агентства, совсем другое — что она была подло, неблагородно кинута!