Чужая путеводная звезда - Людмила Мартова

— Думаете, в этих записках может быть что-нибудь серьезное? — с сомнением в голосе спросил он. — Мне кажется, что большинство просто дурачилось. Но если вам нужно, берите, мне скрывать нечего.

По просьбе Галины Анатольевны он распечатал содержимое записок на отдельных листочках бумаги, после чего пожилая дама вместе с Марьяной с удобством расположились в пустующей в это время кают-компании и с азартом погрузились в работу. Ровные ряды листочков белели на столе.

— Так, сначала уберем твое и мое послания, — распорядилась Галина Анатольевна.

Марьяна тут же покраснела, вспомнив, что именно написала. Напарница тут же утешающе погладила ее по руке:

— Ничего нового я не узнаю, я уже читала этот текст и сразу поняла, что он твой, потому что незадолго до этого ты рассказала мне свою историю. Давай сюда твою записку.

Марьяна протянула клочок бумаги. Перед глазами у нее запрыгали строчки: «Самое страшное преступление человек совершает против самого себя. Мы все несем на себе отпечатки наших преступлений». Сейчас они казались ей глупыми. Прошлое больше не причиняло нестерпимой боли, а душа не казалась выгребной ямой, зловонное колыхание которой вызывалось любым неосторожным воспоминанием.

— А вот и моя записка, она еще не попала под «раздачу», так что, кроме Марка и нас с тобой, ее никто не видел. Впрочем, мне-то как раз скрывать совершенно нечего.

Марьяна послушно взяла листочек, прочитала: «Скука — главный двигатель всего живого. Скука — источник будущих эмоций, их основа. Убить со скуки? Пожалуй, в этом есть смысл». Подняла изумленные глаза на пожилую даму, та, поймав ее взгляд, усмехнулась:

— Глупо, да? Но вся затея на тот момент казалась мне совершенно идиотской, да и сейчас я не изменила своего мнения. В отличие от всех остальных я вовсе не собиралась ни в какой детективный круиз, а потому объявленная игра стала для меня полной неожиданностью. Впрочем, я решила, что это неплохой способ развлечься и избавиться от отпускной скуки. Вот про скуку и написала.

— Понятно, — сказала Марьяна и протянула собеседнице еще один листочек. «Самое страшное преступление — жить с нелюбимым человеком», — было написано на нем. — Думаю, что я не ошибусь, предположив, что это написала Полина.

— Уж точно не Артем Репнин, — кивнула головой Галина Анатольевна. — Для такого заявления нужна внутренняя сила, а у него ее нет и в помине. А вот и пара к этой записке: «Никогда не считал убийство способом решения проблем, но неожиданно для себя понял, что мог бы убить из-за любви». Это точно написал Аркадий.

— Думаете? — усомнилась Марьяна. — Взрослый, солидный дядька — и писать про любовь… Я бы скорее подумала, что автор этого текста Оля или Тоня.

— Во-первых, не забывай, что он был зол на Полину, хотел ее напугать, заставить нервничать. А во-вторых, я не думаю, а точно знаю, — Галина Анатольевна выглядела невозмутимой. — Потому что я у него об этом спросила.

— Вы же только сейчас увидели эти записки, — не поняла Марьяна.

Галина Анатольевна посмотрела на нее с жалостью:

— Девочка моя, Беседин рассказывал мне о таких интимных вещах, что после этого стесняться какой-то там дурацкой записки ему было бы совсем уж странно. Поэтому я спросила, не помнит ли он свой текст, и он хоть и не слово в слово, но мне его пересказал. Так что это его записка. Можешь выкидывать.

Марьяна послушно скомкала бумажный шарик, бросила в стоявшую невдалеке урну, но промахнулась. Рассеянно глядя на белеющий на ковролине комочек, она внезапно почувствовала дежавю.

— Я уже это видела, — пробормотала она. — После того как я получила записку, я точно так же бросила ее в урну, а потом обнаружила, что она исчезла. Кто-то был в моей каюте. Кто-то, у кого есть от нее ключ. Тогда я сразу про это забыла. А сейчас… Как вы думаете, это может что-то значить?

— Все в этой жизни обязательно что-то значит, — заметила умудренная опытом дама. — Но давай сейчас не будем про это думать. Если ты боишься ночевать в своей каюте, что после убийства Риты вполне естественно, то можешь перебраться ко мне. Кровать широкая, поместимся. Или попросить капитана переселить тебя в пустую каюту рядом с моей, ты всегда сможешь постучать в стенку.

— Да бросьте, я вовсе не кисейная барышня, — засмеялась Марьяна. — Скажите-ка мне лучше, дорогая моя мисс Марпл, если олигарх Беседин написал трогательный текст о любви, то чье тогда вот это творение — про деньги? По-моему, как нельзя лучше подходит для олигарха.

Галина Анатольевна взяла протянутую ей записку, доселе тоже не виденную, оставленную Марком на один из следующих дней путешествия: «В основе любого преступления должен лежать экономический мотив. Если вам говорят, что убили из-за любви, не верьте, потому что основа всего — деньги, только деньги, и ничего, кроме денег», — было написано в ней. Она подняла голову, сдвинула изящные очки на кончик носа и ласково посмотрела на Марьяну.

— Девочка моя. Не то чтобы я очень давно была знакома с олигархами или имела большой опыт общения с ними. Но даже то недолгое время, которое я провела рядом с моим будущим зятем, объяснило мне, что богатые люди думают о деньгах гораздо реже, чем все остальные. Мой зять, владелец «Посейдона», очень обеспеченный человек, имеющий недвижимость по всему миру, может себе позволить обеспечить моей дочери завтрак в Лондоне, обед на Мальте и ужин в Париже. Но родился он в обычной советской семье инженеров, поэтому очень хорошо знал, что такое жить от получки до получки. Так вот, он как-то сказал фразу, которая, не скрою, произвела на меня очень сильное впечатление. «Когда я понял, что слишком много времени трачу на то, чтобы понять, откуда взять деньги, я взял и заработал их ровно столько, чтобы больше никогда о них не думать». Понимаешь?

— Нет, — честно призналась Марьяна.

— Для того чтобы написать такую записку, в подсознании не должно быть ничего, кроме денег. А человек уровня моего зятя, а значит, и уровня Беседина, не думает о деньгах. Он не является их рабом. Теперь понимаешь?

— Пожалуй, да. Но кто тогда ее написал?

— Да кто угодно. — Галина Анатольевна пожала плечами. — Ирина, Ида, сама Маргарита, Китов… Ты, кстати, заметила, у него голодные глаза?

— У кого? У Китова? Какие-какие?

— Голодные. Ищущие. Вот уж кто точно жаден до денег! Я бы с уверенностью вычеркнула из списка авторов этой записки Ковалевых. Елену, потому что она вполне удовлетворена своим финансовым состоянием, а Григория, потому что его деньги не интересуют. И, кстати, Репнина тоже можно вычеркнуть. И не смотри на меня удивленно. Автор этих строк относится к деньгам со страстью. А у Репнина в душе давно не осталось никаких страстей. Их все вытравила Рита. Осталась только тяга к алкоголю. И девочки… Слишком неромантично для пятнадцатилетних подростков.

— И какие тогда, на ваш взгляд, записки принадлежат перу Оли и Тони? — с легкой подначкой спросила Марьяна.

Галина Анатольевна немного подумала и с уверенностью отложила в сторону два листочка бумаги. «Бриллианты — лучший способ для убийства», — так начинался текст на одном из них. «Самое страшное преступление — обмануть доверие близкого человека. И за это в ответ можно даже убить», — прочитала Марьяна на втором.