Личный аптекарь императора. Том 7 - Егор Золотарев

к свету и увидел, как внутри вспыхивают миллионы мельчайших частиц. Им нужно время, чтобы «притереться» друг к другу. Именно поэтому следовало оставить зелье на свету хотя бы на пару часов.

Жаль, что с Горациусом мы никогда не увидимся. Я бы утёр ему нос идеально созданным средством.

Вообще о Жидком свете, который также называли эликсир «Сияния», я читал ещё в трактате древних алхимиков. Должно получиться густое, светящееся желе, которое подчиняется воле хозяина. С его помощью можно осветить любое помещение и даже поджечь костер. Посмотрим, что у меня получится.

Я решил подождать эти два часа в постели с книгой, но не заметил, как уснул. Проснулся только утром от отчаянного визга кухарки. Выбежав из комнаты, я упавшим голосом произнёс:

— Только не это…

Глава 16

Кухарка стояла напротив двери в мою лабораторию, бывшую ванную, и кричала:

— Пожар! Пожар!

Из-под двери пробивался яркий свет, который с каждым мгновением усиливался. Женщина развернулась и побежала на кухню, я же натянул штаны и босиком рванул к лаборатории. Как только распахнул дверь, меня окатили с ног до головы. Это кухарка прибежала с ведром воды и, боясь, что на меня хлынет жаркое пламя, предпочла полить водой.

— Господин, не стоит… — она замерла на полуслове, изумленно уставившись на хрустальный кувшин, который сиял так, что было больно на него смотреть.

— Успокойтесь, это всего лишь зелье. Огня нет, — попытался объяснить ей, но женщина не слушала.

Открыв рот, она осматривала стены ванной, которые светились всеми цветами радуги из-за граней хрустального кувшина. Согласен, зрелище просто потрясающее. Похоже, у меня всё получилось. В принципе, я и не сомневался. Осталось только научиться управлять им и как-то заглушать яркость, чтобы не слепнуть каждый раз при использовании.

Только когда я накрыл кувшин своим пиджаком, кухарка пришла в себя.

— Что это за божественный свет? — еле слышно спросила она, прижав руку к груди.

— Зелье под названием «Живой свет». Ну или эликсир «Сияния», кому как нравится, — пояснил я.

— Великолепно… великолепно, — повторила она, развернулась и, прихватив ведро, двинулась на кухню. Но тут же спохватилась и скороговоркой выпалили.

— Вы уж извините, что я вас водой. Не знала ведь. Хотела спасти от ожогов.

— Да ладно, я не в обиде, — махнул я рукой и улыбнулся, чтобы успокоить встревоженную женщину.

— Хорошо, спасибо. Только это… вам бы помыться, — прошептала она, приложив руку ко рту.

— Зачем? Высохнет, — я потянулся к полотенцам, которые в скрученном виде в ряд лежали на полке под раковиной.

— Дело не в этом… В этой воде я картошку мыла, — призналась она и втянула голову в плечи, боясь последствий.

— Да? Ну ладно, помоюсь. Спасибо, что сказали, — кивнул я и только сейчас заметил, что на мокрую футболку прилип песок.

Ерунда. Не надо было мне спать ложиться, а сначала стоило завершить начатое.

Я ещё раз заверил женщину, что ничего страшного не случилось, после чего она исчезла на кухне, а я, плотно закрыв дверь ванной, вылил густое зелье на стол. Оно сначала растеклось, а потом само по себе стянулось и превратилось в шар величиной с перепелиное яйцо.

Хм, как же им управлять.

Я осторожно дотронулся до шара указательным пальцем. Мягкий, прямо как тесто, и, что удивительно, холодный.

Взял его в руки, но тут он растёкся как жидкая сметана и, просочившись сквозь пальцы, оказался на полу, где снова превратился в шар. Присев рядом с ним, попробовал отправлять мысленные приказы, но вещество оставалось неподвижным. Странно.

Я прекрасно помню, как Горациус управлял им. Тягучая субстанция перемещалась по полу и стенам, освещая нам путь от кладовой первого этажа до комнат прислуг на третьем. Как он это делал? Как?

Так и не разобравшись, я поместил зелье обратно в хрустальный кувшин, поставил на полку с моющимися средствами и накрыл толстым махровым полотенцем. Вернусь к нему в следующий раз, а сейчас надо срочно принять душ, а то всё тело начало чесаться. Не хватало ещё подцепить кожную болезнь.

После душа кухарка пригласила меня к столу, где уже был накрыт завтрак. С самого первого дня она спрашивала меня о предпочтениях в еде, но я заверил, что всеяден, и пусть она сама решает, что приготовить. Именно поэтому я очень удивился, когда увидел на столе вяленое мясо, воздушные пирожные и тосты с творожным кремом и черной икрой. Дед закатил бы скандал за такое расточительство и сказал бы, что яиц и каши достаточно, а я же с удовольствием приступил к завтраку.

После поистине королевского завтрака дворецкий предложил мне свежих газет, которые вышли только сегодня утром. Я согласился и, переместившись в гостиную, взял «Имперский вестник».

— ЧТО⁈

С первой полосы на меня смотрел… я. Вернее, моя фотография со студенческого билета. Рядом находилась статья, в которой говорилось, что монстр, державший в страхе всю новгородскую область, повержен. И убил его «талантливый аптекарь и студент первокурсник Александр Филатов». Вот так-так. Прославили на всю империю.

Внизу была пометка, что интервью дал охотник и маг Репин Афанасий.

Ага, Афоня проболтался. Он сказал, что доложит кому надо, но я-то думал, что руководству или начальникам каким-то, но не прессе.

Не успел я отложить вестник и взять «Правду», как из комнаты донёсся телефонный звонок. Ну, началось.

Звонил дед.

— Шурик, ты куда опять влез⁈ — грозно проговорил он, едва я ответил на звонок. — Какого лешего один против мутанта пошёл? Совсем ополоумел? Ты о родителяхи совсем не думаешь? Помереть хочешь молодым? Отвечай!

— Никуда не влез, просто мне нужны были кое-какие ингредиенты — это ответ на первый вопрос. На второй: я там был не один, просто остальные мне могли помешать привлечь хитиноглота, поэтому я попросил не ходить за мной. На третий вопрос ответ — нет. На четвёртый — я думаю о них. На пятый снова — нет…

— Ты мне зубы не заговаривай! Тоже мне, клоун нашёлся! Лида как прочитала новости, так чуть сознания не лишилась, — он говорил уже более спокойным голосом. — Ты хоть предупреждай, куда снова нелёгкая тебя несёт, чтобы знали, где искать.

— Ладно.

— А сегодня чтоб на ужин явился живой и здоровый! — снова прикрикнул он и завершил звонок.

После деда позвонила Лена. Она узнала не из газет, а от отца. Афоня, как и обещал, доложил всем,