Лайла - Никки Келли

– Значит, уходить нужно всем нам?

– Да, но разными путями. Ты отправишься с Руаданом. Он спрячет и защитит тебя.

– А ты? А остальные?

Гэбриел взял пешку и передвинул фигуру на клетку вперед.

– А я должен найти Малахию. Это очень мудрый Падший ангел. Мне не известно, зачем Чистокровные ищут тебя, но я точно знаю: тебя ищут не только они. – Замолчав, Гэбриел сурово сжал губы и снова поднял на меня глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Архангелы тоже тебя разыскивают. Похоже, ты понадобилась высшим существам обоих измерений. Да, ты бессмертна, но понятия не имею, почему их так волнует сам факт твоего существования. Необходимо выяснить это, чтобы понимать, что происходит.

От волнения у меня скрутило живот.

– Тогда отправляйся к Архангелам, отправляйся к своим – они наверняка помогут!

Гэбриел отвел взгляд.

– К ним нельзя, Лайла. Они хотят твоей смерти.

С чего он это взял? Зачем им убивать меня? Бессмыслица какая-то.

– Руадан увезет тебя, а я отыщу Малахию: он должен хоть что-нибудь знать. Ведь защитить тебя я сумею, лишь когда буду знать, кто ты и зачем нужна им. Я обязательно вернусь, обещаю. Я готов оберегать тебя, где бы ты ни была. Это мой долг.

Подавшись вперед, Гэбриел погладил меня по щеке, но впервые его прикосновение не успокоило, и я отшатнулась. Что же он наделал, если чувствует себя в неоплатном долгу? Не знаю, не помню… Хотя какая разница? Я прикусила язык – испугалась, что ответ мне не понравится.

– А остальные?

Куда отправятся Джона, Брук и Анора?

– Уедут вместе. Доверить тебя им я не могу. Особенно после вчерашнего происшествия с Джоной.

Я насторожилась. Признаваться в том, что вчера я стояла на грани предательства, не хотелось.

– Я порезалась. Джона среагировал, а тут вошла Брук, – уклончиво сообщила я и сделала ход пешкой. Шахматы помогали выиграть время.

– И что же она увидела? – уточнил Гэбриел, убирая упавшую на глаза прядь.

Я вспыхнула, переменила позу и, уставившись на доску, сказала:

– Теперь ты.

Гэбриел передвинул пешку и выжидающе посмотрел на меня.

– Лайла, ты можешь поступать, как пожелаешь. Я прошу лишь об одном: не подвергай себя опасности. Джона – вампир. Помни об этом всегда, даже если… даже если тебе с ним хорошо.

Голос Гэбриела дрожал. Он подозревает, что Джона мне не безразличен.

Я снова передвинула пешку.

– Ну, я…

Ангел оборвал меня:

– Я уже сказала, что ты свободна в своем выборе.

Сколько равнодушия в его словах! Ну разумеется: мои поступки ему безразличны. Защищая меня, он всего лишь исполняет долг, Вряд ли Гэбриел испытывает ко мне романтические чувства, тем более ко мне теперешней. Допустим, мои прошлые воплощения по привычке привлекают его… С Гэбриелом так сложно понять что-нибудь однозначно.

– Остальные уже готовы, и ты тоже собери вещи. Скоро нам придется покинуть этот дом, – ровным тоном сообщил он.

– Все уже уложено. Мои сборы были недолгими.

Взяв с доски ладью, я нахмурилась.

– Гэбриел, я…

Как сказать, что я люблю его и не хочу, чтобы он уходил? Мне страшно, но не из-за Чистокровных. Я боюсь снова потерять его.

Лицо Гэбриела смягчилось. Он взял мою руку, замершую над доской, переплел наши пальцы.

– Не бойся, с тобой ничего не случится. Я не допущу.

Он не понимал истинных причин моего страха…

Отпустив мою руку, Гэбриел сделал ход слоном.

А у меня вдруг лопнуло терпение.

– Зачем мы тратим время на шахматы? – бросила я.

– Я хотел начать партию, которую мы закончим после моего возращения. Я буду ждать продолжения.

Я отодвинулась от камина: жар стал слишком сильным.

– Возьми меня с собой, – неожиданно жалобно попросила я.

– Это опасно. Они догадаются, что я ищу Малахию.

О ком он – о вампирах или об Архангелах?

– Если все эти высшие существа хотят уничтожить меня, почему они до сих пор не явились сюда?

Он поморщился. Я почувствовала, что мой вопрос ему неприятен.

– Не могут. Они наблюдают за другими ангелами. И потом, тебя не так легко найти…

Я взялась за красного коня, и вздрогнула. Мысли рассыпались. Указательный палец, лежащий на отполированной гриве, странно покалывало. Фигура в моей руке начала увеличиваться. С дрожью в голосе я призналась:

– С этим конем происходит что-то странное…

Гэбриел улыбнулся.

– Ты всегда испытывала к нему особые чувства. Говорила, что он похож на Ури, твою лошадь.

При звуке этого имени моя кожа покрылась мурашками. Я вновь летела сквозь туннель времени. Вот я на великолепной белой кобыле мчусь по густой зеленой траве. Мы несемся через мокрый луг, а над нами сгущаются грозовые тучи. Я натягиваю поводья и останавливаю лошадь, потому что навстречу нам галопом мчится всадник. Он тоже останавливается, и я с удивлением понимаю: это не Гэбриел. Ослабив поводья, он убирает упавшие на лицо длинные соломенные волосы, откидывает их назад. Блеснувший на пальце золотой перстень привлекает мое внимание. Я его уже где-то видела… Я пытаюсь рассмотреть всадника, но сцена неуловимо меняется, и сосредоточиться не выходит.

Неожиданно грозовые тучи над головой закрывают солнце, картинка перед глазами крутится волчком. Меня охватывает паника. То же самое я испытала тогда, с Гэбриелом, когда застряла в воспоминаниях и столкнулась с Чистокровным. Сердце колотилось как бешеное, я вырывалась, пытаясь вернуться к реальности.

Волна тепла от камина коснулась моей щеки. Напряжение немного спало. Я снова в комнате. Напротив сидит Гэбриел: он что-то говорит, но я вижу только движения губ, а слов не слышу. Тишина. Я застряла между Гэбриелом и грозовыми тучами.

На лицо ангела легла мрачная тень, и он бросился вперед. Я отчаянно потянулась к нему, наши пальцы почти соприкоснулись, но мы так и не сумели соединить их.

Я летела по туннелю против своей воли. Гостиная, шахматная доска, поленья в камине – все это исчезло. Меня влекла какая-то необъяснимая сила.

Перед глазами разлилась пустота, и на ее фоне возник Чистокровный – огромный, нависающий надо мной. Он приближался не спеша, и я все отчетливее видела его угольно-черную татуировку, покрывающую тело. Рисунок начинался на лице, спускался по шее двумя широкими симметричными полосами, отливал черным глянцем. Именно этот Чистокровный явился мне, когда я пила лимонад с Гэбриелом. И вот он вернулся. На этот раз один.