Любовь, или Кошка на окошке - Алина Кускова

Когда Евгений уходил, Гаврила вынимал из второго мобильного телефона батарею, симку и аккуратно раскладывал на письменном столе. Евгений посоветовал ему не стесняться и перевернуть сумку Стеллы вверх дном, чтобы обезвредить все телефонные аппараты — вдруг у нее еще есть.

Романовский вернулся на свою кухню, где Женя мыла посуду. Идиллия… Он сел и стал смотреть на Женю. Девушка поймала его взгляд и улыбнулась. Евгений понял, что сейчас он может подойти и поцеловать ее, почувствовать вкус малины на губах… Когда возникает такое желание и появляется возможность, воздух внезапно электризуется. Будто невидимые обычным человеческим глазам искры разлетаются по помещению, создавая обстановку высокого напряжения, пик которого приходится на момент слияния губ. Он уже представил, как встает и подходит к Жене, обнимает и прижимает к себе. Крепко, очень крепко, чтобы никто не отнял.

— Вы дверь опять не закрыли. Всем привет! — Вернулся Гаврила, которому не сиделось возле спящей красавицы. — Я предупреждал, что вернусь, — напомнил он. — С той дикой кошкой оставаться наедине страшно. Если не соблазнюсь, чувствую, она меня сожрет. Совсем не мой вариант. А вы что тут делаете, ребята?

— Целуемся, — ответил Евгений.

Женя покраснела и промолчала.

— Да ладно вам, завтра этим займетесь, у вас еще вся жизнь впереди. Это моя никому не нужна. Как сказал классик: «Погиб поэт, невольник чести». Дальше не про меня.

— Может, чаю еще хотите? Пастила осталась, — неуверенно предложила Женя.

И Евгений понял, что ей не хотелось, чтобы сосед уходил.

И отказался от предложения. Пошел в коридор, стал доставать раскладушку с антресолей. Но антресоли оказались забиты всякой всячиной. Ольга Геральдовна давно их не разбирала. На него посыпались вязаные шапки, шарфы и старые альбомы. Он поднял один из них и увидел свою бабулю молодой и красивой. Вспомнил, что видел эту фотографию в далеком детстве. Такой бабушка приходила за ним в детский сад.

— Ой, это Ольга Геральдовна! — обрадовалась Женя, подойдя к нему. — А можно и мне посмотреть?

— Это наша старая грымза? — склонился над снимками Гавриил.

— Не называй ее так, — отчитал его Евгений. — Это она и наша семья. Только я половины людей не знаю, скорее всего, это ее знакомые.

— А ты очень на нее похож, — заметила Женя. — У тебя такие же красивые глаза. Давайте посмотрим фотографии!

Они устроились на большом диване, посадили Женю посредине, положили ей на колени альбом, и Евгений принялся рассказывать о своей семье. Он переворачивал страницы истории Романовских и следил за Женей, так внимательно его слушавшей. Ей было интересно все: как он рос, с кем дрался, кто за него заступался. И почему старший двоюродный брат покинул Родину. Влюбился в жительницу штата Аризона, которая училась с ним в одном университете. Он раскладывал физику на ядра, она тренировала свой русский.

И про деда он рассказал. Он был вертолетчиком. Летал с гуманитарными грузами в Африку. И однажды, когда он сдал груз и возвращался в кабину, чтобы улететь домой за новой партией медикаментов и питания, ему в спину выстрелил местный житель. Решил почувствовать себя неподкупным. «Белые» в любом виде были для него врагами. Свой последний полет на Родину дед совершил в цинковом гробу.

Женя загрустила, и Евгений быстро сменил тему. Стал рассказывать про то, как бабуля водила его в детский сад. Каждый раз, когда он не хотел оставаться, напоминала ему про героического деда. И маленький Евгений стойко переносил детсадовские трудности.

Он рассказывал, Гавриил дремал, Женя слушала.

— А это наш класс. Здесь я и Стелла.

— Какая ангельская красота, — тут же «проснулся» Гаврила. — За такой девчонкой и я бы приударил. Сейчас она совершенно другая.

— Другая, да, — с грустью в голосе согласился Евгений. — Такой ее сделала жизнь. Бабло и тряпки… Мужики…

— Ты ее словно оправдываешь! — возмутилась Женя.

— Я ее очень любил, — твердо сказал он.

Прошлое, каким бы оно ни было, не должно окрашиваться в грязные тона. Да, есть настоящее, и оно не такое, как то, что было раньше. Но кто знает, что случится в будущем?

Она понимала, что от бывших одноклассников никуда не деться. Сама недавно встречалась с Костроминым. Люди, запомнившие что-то хорошее из совместного прошлого, стараются его повторить, ради чего надоедают друг другу. Прошлое, каким бы оно ни было хорошим, больше не вернуть. А в настоящем уже и взгляды на жизнь поменялись, и приоритеты стали другими. Будущее уж точно разведет по дорогам, которая у каждого — своя. И ревновать к прошлому глупо.

Так говорила себе Женька. И ревновала. Безумно ревновала Евгения к Стелле. Ну, что у них может быть общего?! Он — скромный программист, она — яркая кукла, два человека, совершенно не совместимых.

Женька приглядывалась к тому, с каким выражением лица Евгений взял на себя заботу о нетрезвой однокласснице. Женька не была ханжой, но первый раз видела, чтобы девушка напивалась до такого бессознательного состояния. Она усмотрела в поведении Евгения некоторую брезгливость. Что ж, это по крайней мере успокаивало. Но ненадолго.

Когда Стеллу под белы ручки увели в соседнюю квартиру, Женька сначала облегченно вздохнула, словно в тридцатиградусную жару скинула наконец лисью шубу. Но потом поневоле начала прислушиваться к тому, что происходило за стенкой. Ничего не было слышно! Это ее злило. Конечно, больше всего она злилась на себя. Какое она право имеет ревновать Евгения к кому бы то ни было? Он что, ее собственность?

— Конечно, нет! — сказала Женька сама себе, взяла пустую трехлитровую банку и приложила ее к розетке.

Если кто не знает, то электрические розетки в старых домах делали с общими отверстиями. И если обладать нужной сноровкой, то можно услышать, что делается в соседней квартире:

— …любимая девушка… хотите Стеллу… это моя первая любовь…

— Вот гад, — прошептала Женька сквозь навернувшиеся слезы. — А еще лез целоваться! Стоит только безмозглой Барби появиться на пути у мужика, и все — он готов ради нее забыть других порядочных девчонок!

Она убрала банку и решила больше не слушать чистосердечную мужскую болтовню над бездыханным телом красавицы. Взялась перемыть всю посуду, накопившуюся за день. Еще Мотька пришла со своего любимого балкона. Женька решила ее покормить. Она уже и забыла, чья очередь обихаживать питомца. Открыла ей консервы, наплевав на указы Ольги Геральдовны, и вывалила в миску. Мотька поела с аппетитом. Женька повздыхала над ней, прикидывая, а не часто ли она кормит кошку, и сколько раз за день кошек нужно обычно кормить: четыре или двадцать четыре раза? И снова взялась за посуду.

Вот тут-то и вернулся Евгений.

Он сел на табурет и принялся сверлить Женьку взглядом. «Сравнивает меня с ней, — подумала Женька, фыркая от этой мысли. — Разумеется, ноги у меня короче, волосы темнее и ума больше. Я ему в принципе не подхожу!»