Голова, полная призраков - Пол Дж. Тремблей

– Каким образом?

– Я совершу священный обряд экзорцизма. – Он провел рукой по книге в кожаном переплете у себя на коленях.

Мои нервы были на пределе. Я машинально выводила в блокнотике серии концентрических кругов.

Папа окликнул меня:

– Мерри, прекрати рисовать каракули и слушай внимательно.

Мама сказала:

– Джон, она не делает ничего дурного. – Мама сжала мне плечи, от чего один из вычерчиваемых мной кругов превратился в приплюснутый комочек.

Кен оторвал глаза от своего блокнота, но посмотрел он не на меня. Папа скрестил руки на груди и сотворил эту штуку, когда он выпячивал нижнюю челюсть и выдыхал через уголок рта.

Я спросила отца Уондерли:

– Вы будете читать ей это? – Я указала на его красную книжицу.

– В общем, да. Я буду читать и молиться. Все это и составляет обряд экзорцизма.

– Вы уже пробовали его проводить?

– Пока что нет. Экзорцизм – крайне серьезное дело. Предельная ответственность. В первую очередь, мне нужно заручиться разрешением от нашего местного епископа. А для этого мы должны убедиться, что внутри Марджори в самом деле обитает демон и что она… Как бы это тебе попроще объяснить?.. Не просто больна.

– А. Если она всего лишь больна, вы не сможете ей помочь, и нам нужно будет давать ей лекарства, чтобы ей снова стало лучше?

– Наш Господь и Спаситель Иисус Христос может помочь и всегда приходит на помощь. Однако, боюсь, все не так просто…

В разговор вступил папа:

– Мы все устали, напуганы и не понимаем, что именно происходит с Марджори и с нами. Однако все в этом доме уверены, что Марджори одержима демоном. Вот как называется ее состояние, Мерри. Одержимость. Поняла? В противном случае мы просто не обратились бы… не пошли бы на все то, на что мы решились. Отец Уондерли имеет в виду, что церковь должна полностью удостовериться в том, что именно происходит, прежде чем он может начать помогать твоей сестре, совершая особые молитвы из своей книги.

– Мне кажется, что уже можно начинать читать эти особые молитвы. На всякий случай.

Я откинулась назад, прижалась к маме и, глядя на нее снизу вверх, обратилась к ней:

– Мам? – Я не произнесла вслух: А ты веришь, что внутри Марджори завелся злой дух? Но именно это подразумевалось.

Мама ответила:

– Помнишь все те походы Марджори к доктору? Мы давали ей лекарства и испробовали все, что только было можно. Однако Марджори… становится все хуже. Мы предпринимаем то, что нам кажется лучшим выходом из ситуации. Отец Уондерли искренне хочет помочь твоей сестре.

Некоторое время все молчали. Папа откинулся на своем стуле. Скрипучее дерево застонало. В блокноте я написала слово «стул», сопроводив его рисунком стула с длинной спинкой и коротенькими ножками, терзаемого привидением.

Наконец отец Уондерли произнес:

– Мерри, сегодня придет дать свое окончательное заключение… проведет осмотр Марджори доктор Навидсон, с которым я консультируюсь. Он выступает от лица церкви.

– Доктор Навидсон? Но я думала, что ее лечащий врач доктор Гамильтон. Правда же, мама?

Мама сказала:

– Доктор Гамильтон все еще лечит ее, милая. Новый врач просто помогает отцу Уондерли.

– Зачем ей еще один доктор?

Отец Уондерли ответил:

– Доктор Гамильтон – очень хороший человек и отличный медик, но он атеист и не осознает духовную составляющую в ситуации с Марджори.

– Что такое атеист?

Я нарисовала у себя в блокноте еще одно привидение.

Отец Уондерли наклонился вперед так, чтобы его лицо оказалось в поле моего зрения. Когда я удостоила его взглядом, он ответил:

– Неверующий. Человек, который не верит в Христа и Бога.

Мама добавила:

– Атеисты вообще не верят, что существуют боги, Мерри.

Я не была уверена, что верю в Бога. Мне хотелось спросить, как называют таких людей, как я. Но я ограничилась простым «Хорошо».

Отец Уондерли отметил:

– Доктор Навидсон – и ученый, и примерный христианин. Наш епископ Форд его очень ценит. Навидсон просмотрел все видео и почитал ваши интервью. Сегодня он придет, чтобы лично пообщаться с Марджори. Я, вместе с твоими родителями, буду присутствовать при беседе. Я хотел бы предложить и тебе присоединиться к нам. Мы нуждаемся в твоей помощи.

Я приподнялась и отодвинулась на край дивана. Я переводила взгляд с мамы на папу, силясь скрыть мое ликование.

Мама сказала:

– Ты не обязана что-либо делать, если ты не хочешь.

Папа молчал.

– Я хочу. Я очень хочу помочь! Что мне нужно сделать? – Я задумалась, нужно ли мне будет облачиться в черную рубашку с пуговицами и надеть белый воротник, как у отца Уондерли (хотя мне не нравились ни черные рубашки, ни рубашки на пуговицах), и зачитывать что-то из книги священника. Название на переплете мне не удавалось разобрать. Буквы были узнаваемые, но не складывались в знакомые слова.

Отец Уондерли ответил:

– Пока тебе будет достаточно просто находиться с нами в комнате, Мерри.

– Но в чем же здесь помощь? Я хочу что-то сделать. Я могу почитать что-нибудь. Или поснимать на камеру. – Я попыталась обратить на себя внимание Кена, но того заслонил оператор Тони, который покинул свой угол и находился лишь в паре метров от дивана.

Отец Уондерли объяснил:

– Мы все заметили, что дух внутри Марджори проявляет себя и реагирует сильнее всего на твое присутствие. Дух неоднократно приводил сестру к тебе в комнату, будто бы желая, чтобы ты наблюдала за его проделками. Пойми меня правильно: я не имею в виду, что в тебе кроется причина недуга Марджори или что ты виновата в ее действиях. Это совсем не так, Мерри. Совершенно не тот случай. Но мы полагаем, что демон заинтересован в тебе, потому что проявляется он именно тогда, когда ты рядом. Если ты будешь находиться в комнате Марджори во время посещения доктора Навидсона, у нас будет больше шансов стать свидетелями манифестации…

– Мани-чего?

– Доктор увидит, что делает Марджори, и поймет, что в нее вселился демон. Потом он расскажет епископу, что несчастная Марджори в самом деле страдает от присутствия злой сущности.

– Хорошо. – Я убрала мой блокнотик в карман и снова прижалась к маминой груди. Мне неожиданно стало холодно, и я подумала, что может быть всю оставшуюся жизнь буду ощущать мороз на коже.

Мама обняла меня.

– Я буду с тобой. Если станет страшно, и почувствуешь, что хочешь уйти, – мы сразу же уйдем. Обещаю.

Папа тихо добавил:

– Я тоже буду с вами.