Перелом - Сергей Альбертович Протасов

этом, загораясь, он сквозь проломы ссыпался в батарейную палубу, поджигая все вокруг и там, образовав новый мощный пожар рядом уже с кормовым погребом-накопителем левого борта. Тушить его было почти невозможно из-за сильного задымления помещений. Боеприпасы пришлось срочно эвакуировать, что затруднило боепитание кормовой группы артиллерии левого борта.

В третьей кочегарке стало совершенно невозможно находиться из-за удушливой гари, полностью заполнившей отсек, и людей пришлось на время вывести. Дело едва не дошло до затопления и кормового погреба среднего калибра, но невероятными усилиями распространение огня в батарее все же удалось остановить.

Тем временем на верхней палубе пожар только набирал силу, охватив площадь вдоль левого борта на протяжении всех трех труб, поглощая многочисленные обломки и проникая в разбитую надстройку вокруг дымоходов. При этом в районе первой трубы он распространился на всю ширину корабля. Пламя полыхало на главной, средней и батарейной палубах, затрудняя все передвижения и борьбу с ним.

Вскоре вахта первого котельного отделения, куда продолжало затягивать горячий дым через разбитую вентиляцию, была вынуждена тоже покинуть посты. Температура там поднялась далеко за семьдесят градусов, и совершенно нечем стало дышать. Почти на полную мощность работало теперь только второе котельное отделение, но и там топки начинали задыхаться. Давление в главной паровой магистрали быстро снижалось, а с ним и мощность машин.

К 16:26 дистанция не превышала 16 кабельтовых. Обстреливаемый с двух броненосцев «Якумо» постоянно вздрагивал от новых попаданий. Шестидюймовые и более мелкие уже перестали считать, отмечая только серьезные разрушения от тяжелых. Помещения на защитной палубе в корму от цитадели постепенно заливало, но хуже всего дела обстояли в носу. Там по средней палубе растекалась вода, хлеставшая в три пробоины от снарядов и во множество осколочных дыр, которые никак не удавалось заделать. Две угольные ямы левого борта уже затопило. Это в сочетании с водой, принятой в носовые отсеки, и затопленным погребом между первой и второй кочегарками привело к увеличению крена и захлестыванию огромного пролома в борту у взорвавшегося погреба-накопителя встречными волнами. С одной стороны, это было хорошо, так как сразу ослабило пожар, но одновременно все сильнее заваливало корабль набок и снижало скорость. И без того неважная мореходность японского броненосного крейсера вовсе сравнялась с плугом, пашущим воду. Встречные волны начали закидывать каскады брызг даже в амбразуры носовой башни главного калибра, а затопление отсеков над карапасной палубой впереди цитадели резко ускорилось. Оттуда вода просачивалась через ослабшие заклепки, смятые уплотнения и трещины в нижние помещения, появляясь в самых неподходящих местах.

Несмотря на тяжелые повреждения и сильные пожары, «Якумо» все еще мог продолжать бой. С него хорошо видели, что русский флагманский броненосец тоже сильно избит. Поскольку дистанция сократилась до почти пистолетной, были пущены в дело сначала торпеды, безрезультатно ушедшие в сторону противника, все еще сохранявшего позицию впереди траверза японца, а потом и бронебойные снаряды, быстро давшие желаемый эффект.

После двух-трех явных попаданий японского главного калибра без заметных последствий очередной залп носовой башни, наконец, принес хоть какое-то чувство удовлетворения. Он эффектно воспламенил содержимое носовой башни главного калибра и буквально выбил головного русского из строя.

Было видно, как после удара в лобовую броню одного или сразу двух разрекламированных английских 203-миллиметровых бронебойных снарядов изо всех щелей башни выплеснуло пламя. Но это было еще не все. То ли от сотрясения, то ли из-за того, что мостик и боевая рубка тоже пострадали от осколков, броненосец явно потерял управление и покатился влево, совершенно прекратив огонь.

В ту же минуту за кормой «Якумо» был обнаружен «Токива», снова стрелявший и спешивший занять свое место в строю. Хотя он пока еще сильно отставал, положение выравнивалось. Казалось, что японцам опять удалось ухватить удачу за хвост. У них теперь стало два корабля линии против двух русских. Но у Като, как он считал, еще имелся и бронепалубный крейсер. На него и «Токиву» пытались передать приказ об использовании бронебойных боеприпасов, но из-за пожара, застилавшего дымом всю корму, это оказалось очень трудно осуществить. Из-за этого же пожара на «Якумо» еще не знали, что «Касаги» тоже подбит и вышел из игры.

Като видел, как к поврежденному русскому флагману бросились оставшиеся два бронепалубника Уриу. Это вынудило замыкавший русскую колонну «Орел» также покинуть боевую линию для прикрытия поврежденного корабля, что оставило против главного японского отряда только один русский броненосец, опознанный как «Бородино». Отмечалось, что он с самого начала стрелял хуже всех, так что шансы на успех начинали расти. Като приказал и далее использовать для главного калибра только новые бронебойные снаряды, рассчитывая так же быстро разделаться и с этим противником.

Отмеченное вскоре приближение к месту схватки главных сил двух русских бронепалубных крейсеров, развернувшихся с северного курса на юго-западный, было воспринято им как небольшая досадная помеха. Не более. Хотя из-за дыма за кормой уже не видели ни «Токиву», ни «Касаги», японский командующий был уверен, что они по-прежнему держат свои места в строю и обязательно окажут столь необходимую поддержку огнем.

Однако минута уходила за минутой, а наблюдатели докладывали, что русский корабль никто, кроме «Якумо», не обстреливает. Тем временем «Богатырь» со «Светланой» уверенно приближались, не испытывая никаких неудобств. Встретить их оказалось просто некому. Они нагло заняли позицию впереди, начав громить флагман Като частым продольным огнем и мешая стрелять прицельно из уцелевших, и без того немногочисленных орудий. Отогнать их уже тяжело поврежденному броненосному крейсеру, к тому же оказавшемуся под перекрестным огнем в упор, было нечем. Вдобавок подавляющее преимущество в тяжести калибра оставалось за русскими, и они это быстро доказали.

Сначала двенадцатидюймовый снаряд проломил 178-миллиметровую броневую плиту главного пояса напротив второй трубы, прошел сквозь пустой верхний угольный бункер и ударил в скос броневой палубы, также проломив его. Далее на его пути оказалась полупустая нижняя угольная яма, весь оставшийся уголь в которой находился гораздо ниже. Не встретив расчетного сопротивления и здесь, снаряд достиг ее внутренней продольной переборки и только тогда взорвался, распоров ее на высоте более метра, от самой бронепалубы вниз. Осколки большей частью ушли в кочегарку, разбив четыре котла. Вырвавшийся из них пар убил всех, кто был в отсеке, но главный паропровод, к счастью, не пострадал, а автоматика сработала штатно, отключив от магистрали поврежденный отсек, и крейсер сохранил ход. Точнее остатки хода, поскольку давление в котлах покинутых вахтами первой и второй кочегарок стремительно падало.

Через пробоину, оказавшуюся подводной, хлынула вода, быстро проникнув и в котельное отделение. Погасить топки в уцелевших котлах было уже некому. Столкновения раскаленного металла с