Созидательный реванш - Юрий Поляков

СССР распался в тот момент, когда народы, которые были вовлечены в советское государственное строительство, потянулись к своему исходному, национальному состоянию, стали возвращаться к своей традиционной этнокультурной матрице. Надо сказать, что такое не раз бывало в истории. Можно посмотреть хотя бы на судьбу Чехии. К середине позапрошлого века она уже была практически онемечена. Вся элита — политическая, культурная, вся интеллигенция говорила и писала только по-немецки. Да и население, за исключением разве что самых «дремучих» крестьян, стало к тому времени немецкоязычным. Тем не менее, когда после первой мировой войны и распада Австро-Венгерской империи образовали Чехословакию, в Чехии была стремительно восстановлена своя этнокультурная матрица.

Когда мы говорим о социокультурном единстве, тут не все так просто, как на первый взгляд кажется, все совсем не однозначно. Пусть народ вовлечен в какую-либо империю. Даже в позитивную, какой был Советский Союз (за исключением известных эксцессов это была все-таки империя добра, которая приносила благо народам, — я в этом глубоко убежден), в отличие от других империй — не станем их сейчас называть. И все же в любом этносе на каком-то онтологическом уровне существует механизм восстановления, причем стремительного восстановления.

— Мне, молодому тогда инженеру-монтажнику, а потом журналисту, тоже пришлось немало поездить по стране. Наблюдения и впечатления — те же, что у вас. У нас в стране, по-моему, просто, опережая события, выдавая желаемое за действительное, торопились с обобщениями, с утверждениями о всяческом единстве. Ведь было еще «новая историческая общность — единый советский народ» — так кажется. Уже забываться стали тогдашние чеканные формулировки… Однако все же какое-то единство, пусть с оговорками, социокультурное было.

— Да, конечно, хотя, повторяю, вопрос дискуссионный, требует изучения. И очень жаль, что распалось все.

— Ученые, мне кажется, никак не выработают однозначных, всеми принимаемых формулировок — кто такие русские, кто такие русскоязычные. Хотите ли вы дать свое определение этих понятий?

— Я думал над этим, пытался осмыслить, немало про это читал. На меня сильное впечатление произвела книга, вышедшая года три назад, это книга Валерия Соловья «Русская история. Новое прочтение». Сейчас она вновь издана, но под новым названием — «Кровь и почва русской истории». Мне близки взгляды В. Соловья, по которым этничность — это не лингво-историко-культурный комплекс, а это все-таки биология, генетика. И в конечном счете русские — это такой этно-биологический тип. Так же, как немцы, китайцы… А русскоязычные — это люди, скажем так, другой крови, включенные в пространство русского языка, русской культуры. Такое было в истории всегда. И везде. Вот классический пример. Хотя Евангелие написано на арамейском языке, а другие христианские тексты на греческом, написано все это евреями и во многом явление еврейской культуры эллинистического периода. Отрицать невозможно. Потому-то мы можем говорить о явлениях грузинской культуры советского периода — когда русские традиции, русский язык имели на всех значительное влияние. Думбадзе сам переводил себя на русский язык. Сейчас видно, как в той же Грузии прямо на глазах, просто из года в год стремительно утрачивается это влияние. А в Индии есть индийская, именно индийская, литература на английском языке. И есть индийская литература на хинди и других языках. Это порождает немало проблем.

— Там английский язык играет объединяющую роль для разных народов. Как русский в Советском Союзе.

— Конечно. Но думаю, подробный разговор об этом выходит за рамки темы нашей беседы. Тем же, кто хочет обстоятельнее разобраться в том, кто такие русские и русскоязычные, могу порекомендовать уже названную книгу Валерия Соловья и книги Александра Севастьянова, посвященные этническим проблемам.

— Знаете ли вы, Юрий Михайлович, о Программе содействия добровольному переселению соотечественников в Россию. Каково ваше мнение о ней, о практике ее реализации?

— Знаю, но, разумеется, в общих чертах. Ведь я не специалист в этой сфере.

Вообще Программа — святой долг тех россиян, которые чисто игрой исторической судьбы оказались у себя дома, а не за пределами Российской Федерации. Границы с другими республиками могли пройти как угодно. Тот же Хрущев мог подарить Украине не только русский Крым, но Краснодарский, Ставропольский края. Наши не столь уж давние лидеры были, как показало время, начисто лишены исторического предвидения. Сегодня же мы должны принять всех желающих переехать в Россию людей русской культуры, русского языка. Программа нацелена на это.

В 90-е годы прошлого века, когда у нас была полная разруха и когда абсолютно антигосударственное государство Ельцина довело страну до ручки, вопрос о возвращении соотечественников было смешно поднимать. А теперь, когда имеем огромные золотовалютные резервы, огромный, назовем по-старому, стабилизационный фонд (он ведь сейчас разделен на два фонда), значительную часть этих средств нужно направить на привлечение и переселение соотечественников. Это наш исторический долг, потому что пока мы оказались разделенным народом.

— В Программе много нюансов, многое разными территориями нашей страны решается по-разному. Это естественно. Но судя по сообщениям средств массовой информации, власти разного уровня допускают немало произвола или просто головотяпства…

— Переселяющимся людям необходимо помогать, ведь в странах, откуда они уезжают, им приходится оставлять практически все нажитое за годы, а то и за десятилетия, за всю жизнь. В такие они там поставлены условия. И здесь на первых порах у них нет ни знакомых, ни друзей, ни связей, ни защиты, они оказываются «в подвешенном состоянии». А чиновников, которые долго держат их в таком состоянии, нужно наказывать, жестоко наказывать. Не должно быть никаких лазеек для «откусывания» средств, выделенных на переселение, для расходования их на другие нужды регионов, тем более для перекладывания их в собственный чиновничий карман.

— Наверное, расходование этих денег должно контролироваться не менее строго, чем средств, отпущенных на строительство олимпийских объектов в Сочи?

— Думаю, что так. Вообще должно быть под жестким государственным контролем осуществление всей Программы, ее значение для страны невозможно переоценить.

— Какими вообще могут быть стимулы переезда в Россию для тех, кто живет за рубежом? Я не говорю о тех, кому там трудно, кто «не прижился», а о тех, кто более или менее устроен. Ведь даже переезд семьи просто в другой город, другое село — немалое потрясение, все приходится начинать сначала. Ради чего идти на это?

— А вы можете представить себе, что значит вернуться на родину, когда почувствуешь себя среди соотечественников, среди своих? Не столько лучшие бытовые условия привлекают, хотя и этого не стоит сбрасывать со счетов, сколько общность национального характера, стиль и уклад жизни, открывающиеся перспективы не только для тебя лично, но и для детей — что исключительно важно.

Вообще в Программе эти стимулы предусмотрены. Хочу при этом подчеркнуть, что надо учиться у других стран, которые уже прошли этот путь. Насколько я знаю, лучшей в мире считается такая «переселенческая» программа Германии. Смогла же она привлечь из России и Казахстана десятки тысяч немцев, предки которых приехали в нашу страну еще во времена Екатерины Второй. Способствовали возвращению соотечественников из бывших колоний в бывшую метрополию Англия, Франция… Опыт в мире есть огромный, есть разные методики расчета финансовой поддержки переселенцев и т. п. Мне кажется, наша Программа еще далека от совершенства. И уже вызывает серьезную обеспокоенность практика ее реализации. Уже выявились люди, пытающиеся на этом деле нажиться, — коррупция есть и тут. И пока мы ее не победим, хотя бы частично, хотя бы в отдельных сферах, наши благие начинания обречены на провал, все хорошие начинания обречены.