Старые долги - Фредди Ромм

Мне не трудно. Мне только очень страшно. Словно меня вывезли в далёкое море и теперь сбрасывают в воду.

Пермь, август 1981 года

Галя долго колебалась, прежде чем решилась приехать с сыном в родной город. Наверное, действительно – пора. Позади – съёмки «Бегущей по волнам», развод с Алексеем, сессия, которая сдана не лучшим образом, но стипендию матери-одиночке дали без разговоров. И это не единственная поблажка: в сентябре почти весь курс едет собирать картошку в одном из подмосковных колхозов, но молодых мам это не касается. Получается – с каникулами вместе – два месяца отдыха, которые надо где-то провести. Сидеть в московской квартире неуютно – всё вокруг напоминает об Алексее. Ехать куда-то на юг – дорого, да и зачем, ведь скоро предстоят съёмки нового фильма – «Таис Афинская». В главной роли – Лена Луговая, урождённая Кругликова, она прекрасно танцует. А матери-одиночке досталась роль Гесионы – верной подруги Таис. В отличие от книги Ефремова, в фильме Гесиона будет петь. Галя не сразу согласилась на эту роль – была отвратительна сама мысль, что на экране она окажется служанкой своей соперницы, но других предложений пока не было, а выкарабкиваться с малышом как-то нужно.

Вот автобус тормозит у остановки возле родного дома.

– Ну, Боренька, пойдём, мой маленький!

Спасибо, один из пассажиров помогает вынести чемодан, а то было бы нелегко. Сердце замирает: шаг за шагом – всё ближе такая знакомая, родная дверь, привычная с самого детства… Вот она – родина… Не огромная страна, а маленькая белая деревянная дверь – и всё, что за нею прячется…

Дверь распахивается, когда до неё ещё остаётся целый лестничный пролёт.

– Галочка, милая, дорогая!

Мама выбегает из квартиры, теряет тапочек, сбегает по ступенькам, выхватывает чемодан, обнимает – и дочку, и внучка…

– Мамочка, милая, давай сначала зайдём в квартиру!

– Да, моя доченька золотая, сейчас! Если бы ты знала, как я тебя ждала! Вас обоих! Внучек мой родненький, дай я тебя ещё раз поцелую!

Идём вместе, втроём, кое-как удерживая, передавая одна другой несчастный чемодан, который вот-вот свалится на ступеньки. Нет, не свалится – вот уже Рината Таировна на подмогу спешит.

– Галочка, милая, как хорошо, что ты приехала! Мы так по тебе скучали, доченька моя!

Ну – вот и настал решительный момент. Рината Таировна смотрит на Бореньку… Её глаза становятся огромными… Но нет, она качает головой, проводит ладонью по лбу.

– Рината Таировна, всё в порядке?

– Да, Галочка. Просто мне показалось… Нет, ничего.

Догадываюсь, что ей показалось. Удивительно, во мне как бы две личности, две реальности. В одной из них – я, советская гражданка Галина Луговая, урождённая Сидорцева, выпускница местной школы, комсомолка, атеистка, и мысли не допускаю, что… А в другой – у меня и тени сомнения нет, кем приходится Боренька Ринате Таировне. Вернее – приходился чуть больше года назад. Рассудок говорит, что вторая моя личность ошибается, это невозможно, чепуха, несколько совпадений, ведь Боренька даже не родственник Женечке. Однако сердце полагает иначе… Впрочем, мне всего лишь очень хочется, чтобы Женечка был жив. И Ринате Таировне этого хочется не меньше моего. Будем ошибаться вместе.

– Рина, а ведь Боренька похож на Женечку, правда?

Вот зачем мама это сказала? Рината Таировна мгновенно бледнеет. Только бы ей плохо не стало… Быстрее – в квартиру, занести чемодан, запереть дверь.

– Мама, разве ты видела Женю маленьким?

А я зачем это сказала? Может, она и видела. Надо бы сменить тему, да мысли только об одном. Мы втроём переглядываемся. Наступает пауза, тишина. Застываем, и каждая боится произнести запретные слова первая…

Однако Боренька разрешает все наши сомнения – начинает плакать. И мы спохватываемся, забываем про мистику, переселение душ, прочую чепуху, которая сейчас не нужна. У моего малыша мокренько! Срочно менять!..

– Мама, открой чемодан – там пелёнки запасные!

Поднимается добрая, деловитая, такая нужная суета, которая мигом отвлекает нас от дум, способных свести с ума. Проходит несколько минут – и всё в порядке, на Бореньке сухое, он успокаивается и улыбается всем нам сразу. А мы забываем – или делаем вид, будто забыли – то, что могло ещё пять минут назад отправить нас в психушку.

Теперь мы ведём себя как нормальные люди. Распаковываем мой чемодан, я демонстрирую подарки – туфли для мамы, кофточку для Ринаты Таировны. Обсуждаем, где что можно подшить. Судачим о московских событиях. Рината Таировна ахает, когда я излагаю сплетни про моего бывшего супруга и его Леночку, которая, похоже, переплюнет своего благоверного в деле супружеских измен. Ловлю себя на мысли: никогда бы не стала пересказывать такое, всю жизнь считала, что нехорошо перемывать чужое бельё, но сейчас не до деликатностей. Отвлечься бы от того, о чём мы думали, когда только вошли в дом все вместе. Рината Таировна поглядывает на Бореньку, но нерешительно – просто как на малыша, которому, возможно, понадобится вот-вот помощь. А в мой мозг вторгается новая мысль: опять мой маленький выручил – не только меня, а всех нас. Не впервые такое, ведь это благодаря ему я узнала в Сочи правду о своём бывшем муже.

В комнату тихо входит Серёженька, смотрит на своего племянника и улыбается.

– Какой он маленький!

– И ты таким был, Серёженька! – наставительно говорит моя мама. – И он вырастет большим! Как и ты!

Звонок телефона.

– Я возьму! – спохватывается Рината Таировна. Отходит к письменному столу, берёт трубку:

– Алло! – И через секунду передаёт мне. – Галочка, тебя!

– Здравствуйте, Галина Александровна! – слышу я чем-то знакомый голос. – Это говорит Филатов из концертного зала!

Филатов, Филатов… Фамилия знакомая, но кто это – из головы напрочь вылетело. Ой! Это же он мне устроил концерт весной прошлого года! Ничего удивительного, что я забыла, столько событий за это время перемешалось…

– Добрый день, Герман Сергеевич! Как ваши дела?

– Спасибо! Хочу пригласить вас дать ещё один концерт! Можно? И гонорар будет шестьдесят три рубля!

Деньги не сумасшедшие, но я невольно улыбаюсь. Наверное, Филатов действительно ко мне хорошо относится – при первой возможности даёт подработать. Не то чтобы очень нуждаюсь, но эти шестьдесят три рубля никак не будут излишни.

– Я согласна, Герман Сергеевич. Только мне понадобится контрамарка на три места. Годится?

– Да, конечно! Завтра вечером – можно?

Я задумываюсь ненадолго. Прикрываю трубку ладонью.

– Мама, на завтра у нас никаких планов?

Мама неуверенно пожимает плечами. Я отвечаю Филатову:

– Да, можно, я утром подойду, как в прошлый раз!

Вот и договорились, теперь можно отдыхать.