За гранью - Кнут Фалдбаккен

— «Возможно»…

— Машину разбили специально после того, как она съехала в кювет, я писал об этом в своем отчете, очевидно, для того, чтобы создать видимость более серьезной аварии. Я бы назвал это завуалированным убийством.

— А ты не читал отчета об осмотре ее автомобиля? Зеленого «ауди» с норвежскими номерами? — Она сменила тактику, и ее тон внушал опасения.

— Отчет лежит у меня на столе. Я не успел еще его прочитать.

— А я его видела, — сказала Моене как бы между прочим. Но ее взгляд говорил больше.

— И что там написано?

— Ничего особенного. Обычные личные вещи в бардачке и небольшая сумма денег. — И тут она выпалила: — Машина была совершенно чиста, Валманн. Никакого компромата. Никаких отпечатков пальцев. Она зарегистрирована на некоего Замира. Четыре дня назад кузен владельца подал заявление о том, что ее украли. А сам владелец, очевидно, в командировке.

— Ну конечно, только очень длительной и очень далекой. — Валманн уже не мог сдерживаться.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что Замира Малика нашли мертвым в Омутфорсе в Вэрмланде вчера вечером. Его убили. Ударом в висок. Тебе это о чем-нибудь говорит, фру Моене?

— Только о том, что ты должен связаться с Яном Тимоненом, — ответила она, не теряя самообладания. — Ведь это он организует акцию против контрабанды гашиша. Я не знаю, будет ли он так же как и ты настаивать на том, что надо отдать предпочтение трафику, когда мы на пороге раскрытия дела о наркотиках, где фактически известен весь маршрут. Но спроси у него сам.

Арне Ватне проснулся раньше обычного из-за шума автомобилей на шоссе. Он сначала тихо лежал, стараясь не разбудить ее, но лежать на узкой кровати было неудобно, и он тихонько встал.

Она тут же выскочила из-под одеяла.

— I have no coffee. Sorry…[21]

Она накинула на себя бесформенный утренний халат. Ему было все равно. В это утро ему предстояли более важные вещи, нежели созерцание обнаженных женщин.

— We go cafeteria,[22]— сказал он, сел и стал натягивать свою одежду.

— No, — сказала она. — You go.

— You go too.

— No, no, you go![23]

Сейчас он впервые увидел ее при дневном свете, и его поразило это испуганное выражение ее лица. Сбоку на щеке еще виднелся синевато-розовый шрам, а под правым глазом полукруг всех цветов радуги — следы от удара.

— What is the matter?

— You go alone. You go quick.

— Why you are scared?[24]

— He come today, — произнесла она, цепляясь пальцами за нитки, торчавшие из рукавов халата. — Не very bad man. Не say he come.

— He come for you?[25]

— Ты уйдешь с ним?

— Да.

— Куда?

— Я не знаю.

Он задавал все эти вопросы, чтобы приглушить собственное беспокойство. Он уже начал понимать, в чем дело. Он читал о проститутках из стран бывшего восточного блока, как их возили повсюду и заставляли работать, и власти всегда опаздывали со своим нерасторопным расследованием. Он не питал никаких иллюзий, что с Алкой должно быть по-другому. Надеялся, что знание ситуации поможет ему сохранить контроль над ней, а также и над самим собой. Но так не получилось. Они не мог сидеть и равнодушно взирать на то, какой беспомощной и несчастной она выглядит в этом тесном, потрепаном фургончике с перекошенными занавесками, разбросанной по полу одеждой, горой посуды в раковине и спертым воздухом, где два человека сначала долго возились в кровати, а потом спали несколько часов, выдыхая алкогольные пары.

— But why? — спросил он снова. Он неуклюже повернулся к ней, сделав попытку обнять ее и утешить, но она уклонилась, схватила газету и показала ему.

— Не show me this![26]— сказала она с дрожью в голосе и показала ему статью с фотографией женщины и заголовком жирными буквами: «Убийство или несчастный случай на дороге?» Газета «Верденс ганг» в своем репертуаре. Она потрясла газетой перед его носом и заставила его прочитать, что там было написано. Он понял, в чем дело. И увидел, о ком шла речь. То была Власта. Рядом было напечатано объявление полиции. Они искали людей, которые могли бы помочь установить личность погибшей девушки. Газета очень критически отнеслась к тому, как велось расследование. Журналисту удалось выяснить некоторые факты. Так, он узнал, что во время происшествия совсем рядом в отеле «Малунген» были люди, — там проходил семинар. Однако никого не допросили: ни участников семинара, ни персонал. Итак, интересно, заключает он, чем же занимается полиция? Неужели важнее ловить на пограничном пункте Магнор пенсионеров, которые пытаются провести контрабандой бутылку ликера и пять кило мяса? А что, если эта подозрительная смерть на самом деле убийство?

Поначалу Арне Ватне даже вздохнул с облегчением: ведь полиция все-таки поместила объявление. Значит, у них пока нет никакой версии, им не за что ухватиться. Нет следов, как написано в газете. Ведь и он думал точно так же. Это была его маленькая победа. Он почувствовал себя увереннее. Потом еще раз взглянул на фотографию — белое лицо обрамляла кипа черных волос. Печать смерти на застывших чертах. Хорошо, что рот закрыт, а не разинут в застывшем крике ужаса. Он содрогнулся, сидя на холодной кровати. Протянул руку, чтобы дотронуться до девушки, которая стояла как пригвожденная посреди комнаты. Ему нужно было ощутить ее тепло, провести по гладкой коже ладоней. Ему нужно было это прикосновение, чтобы перед глазами вновь не возникло то ужасное мгновение, когда он потерял контроль над собой и, возможно, задел ее, а может, и задавил, оставил на дороге и поехал дальше…

Она не отреагировала на протянутую руку и не приблизилась к нему.

— Не say he come back for me,[27]— произнесла она глухо. Как будто весь запас переполнявшего ее страха вдруг опустошился, и осталось только одно глубокое равнодушие.

— Не say he do same thing with me, if I no go with him. You go now.[28]