Честь чародея - Ян Сигел

— Вы сами пришли ко мне, помните? Вы хотели знать правду — вы ее узнали. А Дану я видела вот где: я очертила магический крут, чтобы вызывать духов и узнать у них что–нибудь об этой истории. Я попробовала призвать вашу сестру. Магический круг позволяет находящемуся поблизости входить в него, а если маг, очертивший его, обладает большой силой, то круг открывает выход в любое место. Дана появилась в круге, но она все еще находилась в заточении в другом месте. Я думаю, она в Рокби.

— Так пойдемте туда и вызволим ее! — Люк вскочил со стула.

— Нет!

Он сел обратно, беспокойно вертя в руках стакан с виски.

— Почему нет? Я не боюсь ведьм.

— А должны бы! Речь идет не о старой карге в остроконечной шляпе. Моргас безумна! Почти все, обладающие таким мощным Даром, сходят с ума. Она хочет управлять Англией и все еще считает ее Логрезом, королевством Артура. Когда–то она пыталась управлять этой страной, прибегнув к кровосмешению со своим собственным братом и родив от него сына.

— Не было никакого короля Артура! Все историки свидетельствуют об этом.

— Это ваших историков не было в то время! Определенно был человек, кого впоследствии назвали королем Артуром, и не важно, как его звали на самом деле. Мифы вырастают из реальной жизни. Историки опираются только на факты, а факты могут лгать.

— А с вами это может случиться? — спросил Люк. — Сила вашего Дара тоже может довести вас до безумия?

— Это мой второй самый жуткий кошмар, — мрачно ответила Ферн.

— Каков же первый?

Неожиданно лицо Ферн озарилось улыбкой.

— Мне не хватит жизни, чтобы понять это, — сказала она.

Позже они отправились ужинать в ближайший ресторанчик, где учтивые официанты не докучали им своим вниманием, а интимный полумрак способствовал приятной и неспешной беседе. Ферн говорила в основном о Моргас и магическом круге и почти ничего не рассказала о гоблинах и Муунспиттле. После горячего они заказали десерт и перешли с вина на бренди. К концу ужина разговор плавно перешел на личные темы.

— Мои родители вынуждены были пожениться, — рассказывал Люк. — Свадьбу сыграли поспешно. Это был брак не по любви. Отцу было восемнадцать, когда моя мать забеременела от него. Не припоминаю, чтобы он когда–нибудь интересовался семьей. Все свои силы он отдавал работе. Из–за этого моя мать чувствовала себя очень несчастной. Она то целиком посвящала себя нам, то напрочь забывала о нас. Она начала пить и очень скоро стала алкоголичкой. Мы с Даной были предоставлены самим себе. Дана всегда остро нуждалась в моей поддержке, ведь у нее никого, кроме меня, не было.

— А что случилось с вашей матерью? — спросила Ферн.

— Она разбилась на машине, когда мне было девятнадцать. Села за руль в стельку пьяной. — Лицо его было непроницаемо. — Отец, кажется, даже не плакал…

— А вы плакали?

— Нет. Я держался стоиком. Наверное, я чересчур черствый и бессердечный. Как мой отец.

— Осторожнее, в вас говорит эдипов комплекс.

Люк улыбнулся.

А моя мать умерла, когда мне было десять лет, — начала Ферн. — Я сильно плакала, когда папа сказал мне, что она больна. Я знала, что мама умрет, хотя папа и не говорил мне этого. Но когда она умерла, я уже не плакала. Мои чувства словно замерзли. Это защитная реакция. Иначе я бы извела себя слезами до смерти.

— А вы часто плачете? — спросил он с любопытством, изучая ее лицо, освещенное тусклым светом. Он не мог себе представить Ферн плачущей.

— Иногда, — ответила она.

Люк продолжал смотреть на нее заинтересованно и явно ожидал развернутого ответа. Да и бренди развязал ей язык, так что она продолжила:

— Я плачу, когда слушаю «Травиату», когда смотрю «Унесенных ветром», и всякий раз, когда слышу, как Жаклин дю Пре играет Элгара. Я плакала от несчастной первой любви; плакала, расставаясь с детством; плакала, когда видела, как тонет город.

— А я вижу во сне, что тону, — промолвил Люк. — Это мой самый страшный кошмар. Вы как–то говорили, что сны владеющих Даром вещие. Если и вы, и тот санитар правы и у меня есть Дар… Может быть, я вижу во сне собственную смерть?

— Расскажите мне о ваших снах, — попросила Ферн.

— Большинство из них я не могу описать подробно, — ответил Люк. — Чаще всего, проснувшись, ощущаю лишь неприятный осадок от сна. Думаю, вам знакомо это чувство. Но после того как умерла мама, мне приснилось, что я утонул. Я лежал на морском дне, а крабы и лангусты объедали мои кости. Приплыла русалка, чтобы посмотреть на меня, не такая, как в сказках Андерсена, а бледное существо с невыразительными рыбьими глазами. Вот и недавно я снова видел ее во сне.

— Вы можете припомнить подробности того сна? — В голосе Ферн появились странные нотки, но Люк, увлеченный собственным рассказом, не за

метил этого.

— Такое не забудешь. Я был капитаном старой посудины. Мы попали в ураган. Сперва я думал лишь о том, как это глупо и страшно–умереть подобным образом, но потом меня осенило, что я капитан корабля и только я виноват во всем, ведь я решил отплыть в такую погоду. Страшный удар молнии разнес мачту в щепки, и кого–то смыло за борт. Я слышал ужасные крики. Тут я и сам очутился в воде, и там была она. Русалка. Она схватила меня и потащила в пучину, а я ничего не мог поделать и лишь захлебывался и чувствовал приближение смерти. — Люк пожал плечами, словно пытаясь отделаться от неприятного воспоминания. — Вероятно, это всего лишь аллегория — чувство вины, боязнь темноты, женщина, русалка, любовные отношения. Анализируйте, если хотите, но будьте осторожны, ведь это мои кошмары.

Он умолк. Казалось, тишина, воцарившаяся за столом, никогда не кончится.

— Нет, — наконец сказала Ферн. — Не думаю, что это аллегория. В сновидениях людей, владеющих Даром, часто проскальзывают видения, которые относятся не к ним самим, а к другим людям. Я думаю… вы видели чей–то чужой жизненный путь, Во сне вы проникли в память кого–то, кто давным–давно умер. Но почему так происходит, я не знаю. — И она повторила с болью в голосе: — Я не знаю!

— Чья же смерть мне снится? — спросил Люк требовательно. — Вы знаете это?

Но Ферн не ответила.

Они молча вышли из ресторана и дошли до дома Люка. Лишь тогда, очнувшись от задумчивости, Ферн поняла, где очутилась.

— Я возьму такси, — сказала она.

Люк вытащил телефон:

— Я вызову такси. Я всегда пользуюсь услугами одной неплохой компании. Они запишут вызов на мой счет.

Ферн вяло запротестовала, но он не обратил на это внимания. Возникла небольшая заминка, хотя Ферн редко смущалась, а Люк и подавно.

— Они подъедут минут через пятнадцать, — сказал он наконец. — Может, подниметесь пока ко мне, подождете?

— Лучше я постою на свежем воздухе.