Война - Максим Юрьевич Фомин

там, где ты живёшь? Но тут опять дело принципа: им не нужен снег, им нужно, чтоб ты сломался. Раз они такие принципиальные и честные, то делали бы всё по режиму, а не предлагали Рыбе за 1 000 рублей в месяц «абонемент» на пользование телефоном. Не собирали бы на штабе аферистов, которые всю выручку отдают им.

В истории со снегом опять пришли на помощь «козлы», которые убрали снег, но нам приходилось всё равно стоять в локалке. Один из них — Степаныч, который тоже сбежал с нами тогда, в 2014-м, воевал, а теперь сидит, как и я. Каждый вечер он пихал нам телефон, и благодаря ему мы имели связь.

На Рождество к нам подняли этап, который пронесло от «тёплой» встречи и они немного не понимали, куда попали. Привыкли сидеть там, где всё хорошо.

А между тем мусора придумывали всё новые и новые способы нашей уработки. После того как Марк Владимирович вернулся работать назад в тюрьму, они совсем слетели с катушек.

Сначала они документально закрепили за каждым спальное место, перемешав нас с «козлами». Нос позвонил с «креста» и сказал, чтоб мы «не велись»… Бродяга, бля, «страдающий» за мужиков на «кресте». Мы, конечно, спали там, где считали нужным. Опять шмон, в ходе которого Калаш порвал все иконы, которые были у нас на бараке. Он и правда сатанист какой-то. Затем они пытались нас заставить ходить солдатским маршем в столовую. Особенно подобная идея понравилась замполиту Козлову, который пообещал, что этим плотно лично займётся.

Дальше — больше! Один из парней, который ехал с нами по этапу, стал работать дневальным на штабе. Он сильно переживал, что его поломали, но я успокоил и сказал, что он принесёт больше пользы, если будет нашим агентом. Паренёк постоянно докладывал о движухах в штабе, а сегодня он прибежал на барак среди рабочего дня и рассказал, что Малый и Калаш готовят провокацию: спаивают водкой нескольких «козлов» и подговаривают их прийти к нам на барак устроить драку. Даже раздал им деревянные черенки от лопат.

Бля… Этого только не хватало! Будет массовая драка, побьём этих «козлов», а следом приедут «маски» с прокуратурой… Кто зачинщик драки? Ну не «козлы» же? Они сотрудничают с администрацией, встали на путь исправления, а мы тут разводим Воровские традиции… Раскрутка — и новый срок.

Ебать!!..

Не успели мы с Добрым обмозговать информацию, как на барак заскочил какой-то маленький рыжий тип с наглым лицом и стал орать:

— Все сюда! Все на ПВР! Ща будем базарить!!

Как-то все немного были смущены подобной дерзостью, но всё же зашли на ПВР.

— Я новый завхоз! Зовут меня Олег! У кого вопросы ко мне, тот сразу может идти задавать их в оперчасть! Если всё будет так, как говорю я, значит, у нас на бараке всё будет нормально, если нет — то всё хуёво!.. — резко начал новый завхоз. Он ещё какое-то время говорил что-то подобное, а затем вышел из комнаты. В принципе, уже за это его можно было гасить, но тут была явная провокация. Я запомнил это рыжее мышиное лицо ещё вчера, когда был в церкви, он приходил и просил там что-то, был очень вежлив.

При взгляде на Олега вспомнился отвратительный стих Емелина «Колыбельная бедных»:

Ростом ты короткий,

Весом ты птенец.

Много дрянной водки

Выпил твой отец…

Редкий, русый волос,

Мордочки мышей…

— Друг, можно с тобой один на один поговорить? — Подошёл я к нему.

Он насторожился, но смотрел дерзко. Мы отошли.

— Слушай, я тебя вчера в церкви видел, ты был такой вежливый, спокойный… Что в этом промежутке произошло, между церковью и сегодняшним днём? Ты агрессивный какой-то, — начал я.

— Да ебать! Смотри, что творится!.. — Олег начал рассказывать, что он хочет как лучше, что он на самом деле бывший бродяга с погонялом Аллигатор, который топил всегда за правду, но под него подмутили, и он разочаровался. (Обычная «козлиная» история.) Говорил, что на самом деле он за мужиков, только за настоящих мужиков, а не «вот этих вот».

Я слушал, сочувственно причмокивал и просил рассказать, кто же под него подмутил. Соглашался, что с ним обошлись несправедливо, говорил дежурную фразу, что «людей судят по поступкам»… Подошёл Добрый, и за 20 минут психологической обработки Олег из агрессивного провокатора превратился в исповедующегося блудного сына, которого мы согласились принять.

— Пацаны! Я ж за мужиков всегда!.. — сокрушался Олег.

— Да мы понимаем! Видно же по тебе! Я как в церкви тебя увидал, сразу понял, что ты здравый тип… — успокаивал я Олега.

Остальные «козлы» выпили мусорскую водку и просто никуда не пошли.

Как говорится, «Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь: ими ниспровергаем замыслы…» (Кор. 10:4).

* * *

15 января 2016 г. Донецкое СИЗО

Постоянно на шизе по поводу своего помилования. Заметил, что некоторые начинают смотреть на меня с опаской. Думают, что я гоню. Таких, кто сошёл с ума и каждое утро ходил на КПП освобождаться, достаточно. На соседнем бараке такой живёт: был мужиком, а потом что-то случилось с ним. Писал какие-то жалобы, помиловки, а затем просто пошёл освобождаться… Стал жить в туалете почему-то и пошёл к петухам.

Я на КПП не хожу, но ожидание утомляет. Вскоре стал думать об этом всё меньше и меньше. Паша никакой конкретики не говорил, да и звонил я ему по этому поводу редко.

Но есть и приятная новость: меня всё-таки свозят. Вроде точно…

Прощаюсь с Добрым. Если бы не он, не знаю, насколько мне было бы тяжелее…

Опять шмон. Что шмонать? Ничего уже нет… Опять лай собак… Опять ожидание воронка на морозе.

Из нашего этапа знаю только Серёгу Банщика и Андрюху, подельника моего друга. У друга банда серьёзная была, не дай Бог им в прицел попадать людям с деньгами. Как-то у них получилось отработать целый миллион долларов…

За нами приехали. Грузимся!

Слава Богу! Поехали…

Последний раз смотрю на три деревянных креста. Моя Голгофа закончилась, или я с неё соскочил?

* * *

Опять тюрьма. В третий раз.

В этот раз нас закрыли в какую-то новую сборную камеру. Она была очень маленькая, там не было света и лавочек. Все начали курить, и совсем не стало воздуха. Конечно, мы гадали: повезут ли нас сегодня или оставят на тюрьме?

Через несколько часов нас повели всех в одну камеру. Выводной, правда, поинтересовался: селить нас