Скандал в светском обществе - Элен Бронтэ

— Так что же вы сделали? — беспощадно спросила Шарлотта, решив оставить пока вопрос подлинности персоны мисс Данфорт.

— Прошлой зимой во время прогулки в парке с детьми я заболталась с двумя другими гувернантками, также пришедшими в парк со своими воспитанниками. — Здесь рассказ Энн стал прерываться чаще, видно было, что слова даются ей с трудом. — И я… не заметила, как Джошуа убежал от брата и сестры. Когда наступила пора идти домой, я увидела, что его нет рядом. Я искала его повсюду, звала, но боялась потерять Тони и Алисию. Это было ужасно, его ведь могли похитить, или он попал под колеса какого-нибудь экипажа, или свалился в пруд… Такого страха я не испытывала за всю жизнь! Чья-то няня согласилась присмотреть за Тони и Алисией, пока я и кучер Коббентри, приехавший, чтобы отвезти нас домой, искали Джошуа. Не помню, сколько времени мы потратили на поиски, тот день до сих пор видится мне словно в тумане. Мальчика привел в парк полицейский, оказывается, малыш увидел марширующих солдат за решеткой парка и решил пойти за ними. Я была так счастлива, когда он нашелся!

Сильвия сочувственно вздохнула. В отличие от Шарлотты, склонной сомневаться в правдивости истории, мисс Ричмонд тотчас поверила Энн. Миссис Верней же не знала, что и подумать. Мисс Данфорт вытерла глаза и продолжала свою драматическую историю:

— Как-то мы вернулись домой… Джошуа даже не простудился, а у меня в тот же вечер начался жар. Доктор сказал, что болезнь явилась следствием пережитого потрясения. С миссис Коббентри была истерика, когда она узнала, что могла по моей вине лишиться сына. Хозяева были добры, они приставили ко мне сиделку и оплачивали визиты доктора, но после того, как я окончательно выздоровела, предложили искать другое место. Они не могли больше доверять мне, и, наверное, правы.

— И вы написали миссис Ричмонд, — заметила Эмма, когда гувернантка остановилась, чтобы несколько раз глубоко вздохнуть.

— Не сразу, я еще долго была слаба. К счастью, у меня были отложены кое-какие средства, которые помогли мне прожить те ужасные, одинокие, печальные недели, когда я целыми днями корила себя за неосмотрительность. Но зима ушла, ее сменила весна, мои помыслы также изменились. Надо было искать способы жить, и я решилась написать миссис Ричмонд. Здесь был мой дом, и здесь я надеялась вернуть силы и утраченное жизнелюбие. Сперва она отказала, тогда я нашла место в той школе. Увы, следствием болезни оказалась моя забывчивость. Иногда у меня путаются мысли, я забываю самые, казалось бы, простые вещи, но со временем это пройдет — так говорил доктор.

— Что ж, если все было так, как вы рассказываете, вам пришлось немало выстрадать, — экономке очень хотелось, чтобы Энн не выдумала все это.

— Я была очень рада, когда миссис Ричмонд пригласила меня на место гувернантки ее дочери. Само известие уже так меня ободрило, что сюда я приехала почти прежней. Но иногда все равно что-то забываю или чувствую себя как будто потерянной.

Шарлотта задумчиво поглаживала пальцами узоры на подлокотнике кресла. Нельзя было понять, убедила ее история или нет. Сочувственный взгляд Сильвии говорил сам за себя, Эмма же старалась обдумать и тщательно взвесить услышанное, чтобы понять, что подсказывает ей внутренний голос — говорит мисс Данфорт правду или лжет.

Энн видела сомнения на лицах слушательниц, и обида нашептывала: «Поднимись и уйди, эти люди не хотят тебе верить, не унижайся, раскрывая перед ними душу! Лучше и вовсе уехать из дома, где к тебе так дурно относятся!»

Но здравый смысл и желание остаться в доме говорили о том, что если она хочет доказать правдивость истории, то должна сделать все возможное, чтобы заставить миссис Верней, Шарлотту и Сильвию поверить. Если ей не удастся, все остальные точно отнесутся к ней как к преступнице, и миссис Ричмонд тотчас прогонит ее, или же ее ждут худшие беды — разбирательство полиции.

— У меня есть необходимые документы, подтверждающие, что я — это я, письма тетушки, я даже могу вспомнить, какие платья вы носили, мисс Сильвия, когда я была здесь последний раз, — Энн отчаянно старалась придумать что-то, что могло подтвердить ее слова. — Вас захотел покатать в лодке какой-то кузен и опрокинул ее, вы сильно испугались и промокли, но не простудились благодаря лечебному отвару тетушки.

Сильвия слушала и кивала, она уже забыла о некоторых вещах, происходивших с нею в детские годы, но сейчас вспомнила и эту историю, и другие происшествия, о которых говорила Энн.

Остальные дамы молча слушали мисс Данфорт, понимая, что сейчас все зависит от Сильвии. Энн говорила и говорила, постепенно ее собеседницы убеждались, что так много о прежних днях в этом доме мог знать только человек, и в самом деле там бывавший. Чужаку трудно было бы запомнить столько мелких деталей, и мисс Ричмонд наконец решительно кивнула:

— Я верю вам. Прошу простить за то, что не поверила раньше, но вы должны понять. В нашем доме происходят неприятные события, и любое подозрительное обстоятельство следовало прояснить…

Энн снова расплакалась, на этот раз от облегчения. Шарлотта почти полностью повторила то, что сказала Сильвия, и экономка также принесла свои извинения и пообещала оставить этот разговор в тайне.

— Теперь, я полагаю, мисс Фелтвик и мисс Ричмонд лучше вернуться в гостиную, ваше отсутствие уже достаточно затянулось, а вам, мисс Данфорт, лучше пойти к себе и прилечь. Ни к чему привлекать внимание хозяйки дома и гостей к вашим покрасневшим глазам, — предложила девушкам миссис Верней.

После того как три молодые леди последовали ее совету, Эмма еще некоторое время просидела в кресле. Но не печальный рассказ Энн заставил ее пренебречь своими вечерними обязанностями, хотя, безусловно, она радовалась, что мисс Данфорт обелила свою репутацию.

Горничная Люси, конечно же, поделилась с миссис Прост и ее помощницами подробностями беседы, которую она подслушала, пока убирала со стола в чайном домике, а кухарка уже передала то, что запомнила, Эмме. — Он сказал, что знавал женщину, которую мог полюбить… Но не полюбил… — экономка поудобнее устроилась в кресле и прикрыла глаза, чтобы ни один из предметов, находящихся в библиотеке, не завладел ее взглядом и не отвлек от воспоминаний…

Среди других актрис мисс Эмма Стэнтли отличалась сдержанным поведением. С тех самых пор, как антрепренер «Олд Вик» увидел ее на сцене провинциального театра и пригласил в свою труппу, про мисс Стэнтли ходило немало слухов, которые она не подтверждала и не опровергала, отделываясь шутливыми ответами, если кто-нибудь осмеливался прямо спрашивать о ее семье или о ее прошлом.

То, что она получила образование леди, ни у кого сомнений не вызывало, ее не надо было учить, как сыграть леди Макбет или королеву Гертруду, манеры были безупречны. Но это вовсе не означало, что в венах девушки текла благородная кровь, возможно, она была дочерью горничной, получившей образование вместе с детьми добрых хозяев.

Недостаток живости в повседневной жизни мисс Стэнтли с лихвой восполняла на сцене. Она умела так передать снедающие ее героинь страсти, что зрителям оставалось только верить, будто эта хрупкая молодая женщина с величественной осанкой и в самом деле пережила не одну трагедию.