Питомец "Ледового рая" - Николай Романов

– Направо! Шагом марш!

Прошли через аккумуляторную, получили от дежурного по стрельбищу батареи в чехлах, двинулись на огневой рубеж.

Упражнение было то же – поясные мишени на расстоянии сто метров. Заход – пять выстрелов. Два захода: один из положения стоя; второй – тоже из положения стоя, но с разворотом на сто восемьдесят градусов. Короче, стоишь к мишеням спиной, по команде поворачиваешься и стреляешь. Время прицеливания в обоих заходах – не более секунды, потом трибэшник не даст луча. Оженков прошел вдоль всего строя и самолично выставил в чипах БББ такое ограничение.

Пока Кирилл ждал своей очереди, не думалось ни о чем. Репу наполняла пустота. Ощущение пошло от кисти с трибэшником, перетекло в предплечье, в плечо и дальше – в мозг. И как нельзя кстати – ох и настрелял бы он, кабы мозги были заняты «кучей мяса». А так – когда пришла очередь, вышел на линию огня, вскинул руку с трибэшником и – раз! два! три! четыре! пять!

Над мишенью всплыла триконка с результатом. Сорок девять. Один раз чуть-чуть закосил. И только тут понял, что отчаянно боялся завалить стрельбу, да только стрём прятался за той пустотой, что переполнила мозги.

– Отлично, Кентаринов! – не выдержал Оженков.

Конечно, отлично. Пусть-ка следующие теперь попробуют хотя бы повторить результат. Из предыдущих-то лучший был – всего-навсего сорок семь, и тот у Ксанки. Постаралась метелка, хотела оказаться если и не вровень с любимым обрезком, то хоть поблизости… А Спиря и вовсе один луч в «тройку» отправил. С расстройства не удержался, пальнул в триконку-результат с числом «сорок», радужные искры брызнули во все стороны, когда триконка умерла.

Прапор промолчал, но было ясно, что молчание это – до поры до времени.

– Ты придурок, Артюша? – не удержалась Ксанка, когда Спиря вернулся на рубеж ожидания и сел слева от нее. – Ржавых пистонов давно не имел? Лишний наряд захотел получить?

– А тебе не до фомальгаута? – прошипел с обидой Спиря. – Тебе же лучше! Пока я в наряде буду париться, ты под Кента залезешь, мечту давнюю исполнишь.

– Что? – сказала Ксанка страшным шепотом. – Что-о?!

Пальцы ее правой руки сжались в кулак.

Похоже, ржавые пистоны катились ко всей компании разом.

Кирилл положил левую руку на Ксанкин кулак и, перегнувшись через колени девушки, правой сцапал Спирю за отворот мундира, тряхнул легонько.

– Подбери сопли, обрезок! – тихо сказал он. – Подумаешь, промазал! За драку больше дадут, чем за плохой выстрел.

Спиря всегда был сообразительным малым. И, в общем-то, умел владеть собой.

– Ладно, проехали, – сказал он.

Кирилл отпустил Спирю и с немалым облегчением выпрямился. Ксанка не удержалась и с готовностью прижалась к его плечу ананасами. К счастью, Спиря не заметил Ксанкиного движения, а то бы дело точно завершилось дракой. Прапор, по всей видимости, в этот момент на них не смотрел, иначе рявкнул бы.

Некоторое время сидели молча, смотрели, как другие стреляют. Второе упражнение прапор почему-то приказал выполнять в обратной очередности. Наверное, для неожиданности. Чтоб жизнь медом не казалась…

Когда Спиря снова отправился на огневой рубеж, Кирилл наклонился к уху Ксанки и тихо сказал:

– Никогда больше так не делай.

– Почему? – спросила Ксанка. – Тебе не понравилось?

Кириллу понравилось. В этом и был весь ужас, поскольку страдать по «куче мяса» или по прелестям Светланы Чудиновой не страшно. Не сломаешься – ни той ни другой рядом нет. А Ксанка, со всеми своими девичьими принадлежностями, – вот она, только руку протяни.

Кирилл даже отсел от нее – чтобы жаром не обдавало – и принялся наблюдать за Спириной стрельбой.

Вскоре стало ясно, что и на сей раз Артему победных результатов не достичь. Движения парня были быстрые, но рваные, силы в руках чуть больше, чем требовалось, чтобы удержать бластер.

После пятого луча над мишенью всплыла триконка «40», и Спиря понуро опустил голову.

– Мазила! – прошептала Ксанка, встала и пошла на смену Спире.

Кирилл смотрел ей вслед. Шагала Ксанка мягко и уверенно, в ее движениях, да и во всей фигуре, сейчас было нечто такое, отчего Кирилл вдруг спросил самого себя: «А чего я, собственно, боюсь?»

И в самом деле… Ведь с той проституточкой, рыжей Деми, в заведении Мамаши Джейн у него все получилось как нельзя лучше! Почему же он должен дать маху с Ксанкой? Может, и вправду отстыковать сегодня метлу, пока Спиря будет наряд отбывать? И будь что будет! До фомальгаута эти Спирины охи-вздохи!..

Мысли Кирилла как будто придавали Ксанке уверенности в самой себе. Теми же мягкими движениями она пять раз пальнула с разворота. Через несколько мгновений над мишенью всплыло «48».

Народ вокруг загудел от восторга и зависти.

– Отставить шум! – рявкнул прапор. – Молодец курсант Заиченкова!

– Служу человечеству! – пискнула Ксанка, гордо вскинув стриженую репу.

Шум вокруг затих. Стало слышно, как Спиря рядом с Кириллом скрипнул зубами. Самое время было над ним приколоться: «Салабонище! Баба лучше тебя стреляет!»

Но Кирилл промолчал. Спире и так сейчас было не сладко, и не стоило подкидывать поленьев в печку его ненависти.

Ксанка притопала и села на скамейку, бросила на Кирилла победный взгляд. Спирю она в упор не видела и видеть не хотела.

– Поздравляю! – сказал Кирилл.

– Спасибо! Сделаешь?

Кириллу показалось, что она имеет в виду вовсе не стрельбу, а сегодняшний вечер. Пока Спиря отбывает наряд…

– Сделаю!

– Посмотрим-посмотрим…

Кирилл отвернулся. Ему показалось, что если он не выбьет сейчас больше сорока восьми, не ему придется решать судьбу сегодняшнего вечера.

Словно пари было заключено между ним и Ксанкой, кто выиграет на стрельбище, тому и решать…

А так быть не должно. Никогда. В жизни Кирилла хватает решателей и помимо Ксанки.

Эта мысль принесла знакомую пустоту – в кисть руки, в предплечье, в плечо, в мозги…

И когда подошла очередь, работали только ноги – подняли его со скамейки, вынесли на рубеж, поставили в стойку…

– Огонь! – скомандовал Оженков.

Мышцы торса развернули стрелка лицом к мишени, глаза оценили расположение «яблочка», руки с бластером взметнулись на уровень глаз, указательный палец нажал пусковую кнопку.

Луч вылетел из окошка на конце трибэшника и воткнулся в самый центр мишени.

Мышцы торса вернули Кирилла в исходное положение.

– Огонь! – снова скомандовал Оженков.

Все повторилось. А потом еще три раза.

После пятого выстрела Кирилл застыл и в странном оцепенении смотрел, как поднялась над мишенью триконка-результат.