Обмани меня нежно - Наталья Андреева

– Поедем к морю, – сказал Юрик, потягиваясь, и она с неприязнью посмотрела на его нежное, почти безволосое тело. Бело-розовая карамелька, с которой сняли обертку, вкус детства, обманчивой сладости и неприятные воспоминания о липких руках после того, как конфета съедена. – На дворе лето, а мы паримся в Москве.

– У меня работа, – напомнила она.

– Фу, да ты учительница...

– Учительница – синоним скучная?

– Катя, тебе не идет быть умной. Любой женщине это не идет.

– Но деньги зарабатывать приходится им, умным женщинам, – не выдержала она. – Потому что мужчины разучились это делать.

– Ты намекаешь, что я альфонс? – вскинулся Юрик.

– Я не тебя конкретно имела в виду.

– Нет, ты именно так сказала!

– Да, тебе бы не мешало устроиться на работу.

– Учительница!

Юрик вскочил.

– В школе учат, учат... В институте... Родители... – бормотал он, торопливо одеваясь. – Все знают, как надо жить... И у всех одна цель – деньги... Все просто помешались на деньгах...

– Но без них жить плохо. Ты просто не знаешь, что такое бедность.

– Да. – Он задержался в дверях. – Я не знаю. Но какая между нами разница, а? Вы ничего не делаете и получаете за это деньги. Пардон, не совсем ничего: делаете важное лицо. Я тоже ничего не делаю и получаю деньги от вас. Тоже ни за что. Но делая при этом глупое лицо. Я же альфонс. И в чем разница? В выражении лица, с которым кладутся в карман деньги?

– Это я-то ничего не делаю?!

– А что? По тусовкам ходить – это работа?

– Да, если хочешь. Там завязываются полезные знакомства.

– Нужная вещь, – усмехнулся Юрик. – Себе-то не ври. Да вас друг от друга тошнит. Мать с отцом ни про кого из своих «полезных» знакомых доброго слова не сказали. Выйдут утром на кухню, два часа кофе пьют и всех ругают. Обругают, а потом каждый за свой комп, письма строчить. «Уважаемая, искренне ваш, благодарю за сотрудничество...» Никто ничего не делает. Ни-че-го. Все только создают видимость деятельности, чтобы урвать свой кусок от халявных денег. Вы это придумали, вы и расхлебывайте.

Он хлопнул дверью. Катя невольно вздрогнула. Вот как они, оказывается, думают! Юрик, Костик... Ничка пока мала, но она вырастет еще циничнее. Выйдет замуж за сына какого-нибудь бизнесмена или чиновника, «устроится» и станет вести свободную, легкую жизнь, ну, ребенка родит. Так на то есть няни и гувернантки. И зачем это все? За-чем?!

Она встала и, не спеша, начала одеваться. Ну почему так? Всю жизнь собираешь кубики, чтобы в итоге сложить из них слово «Вечность», а потом приходит кто-то и читает надпись вслух. И выясняется, что жизнь потрачена зря, это были совсем не те кубики, и никакая там не «Вечность». А, к примеру, «Дерьмо». И как после этого жить?

«А никак». Ничего ты уже не исправишь. Надень на глаза повязку и так читай дальше: «Вечность».

Катя не поняла, что в ее жизни началась черная полоса. Случай казался ей таким легким, что она и не сомневалась в успехе операции по подмене картины копией. Это была ее вторая картина и второй клиент.

У него была красивая фамилия: Северный. И сам он тоже был красивый. Очень. Года на два моложе нее, холеный, сытый, но не такой, как Юрик, а лев – царь зверей. Подтянутый, поджарый, поднаторевший наносить точные удары на теннисных кортах и не менее точно разить противника на бирже, Илья Северный действовал на Катю Семенову точно так же, как и на других женщин. Неотразимо. Она знала, что в его львином прайде, гареме юных наложниц-манекенщиц, царит полная гармония. Все львицы хозяина боготворят. И он успевает обслуживать всех.

Поскольку совсем недавно Катя рассталась со своим любовником, а Северный мужчина был что надо, она решила с ним переспать, а пока Илья будет принимать душ, быстренько заскочить в кабинет и подменить картину очередным Зоиным творением. Кате всегда казалось, что Северный посылает ей сигналы. Всячески намекает на то, что не прочь ее уложить в постель.

И на встречу он согласился удивительно быстро. Причем сразу предложил приехать к ней домой, потому она и потеряла бдительность. Костик в этот вечер уехал с друзьями смотреть футбол, Ничка с бабушкой ушли на детский праздник, отец возился в гараже с машиной. Дома была только Тася, которой Катя дала соответствующие инструкции: открыть гостю дверь и мгновенно испариться.

Она же надела платье для коктейля, весьма соблазнительное, с глубоким вырезом, туфли на шпильках, сделала высокую прическу, и вся была в предвкушении. Сначала изысканный ужин с привлечением повара из французского ресторана, потом раскованный секс, от которого она рассчитывала получить не меньшее удовольствие, чем от ужина, и, наконец, ловкий трюк, в результате которого у нее в кармане окажется еще один миллион долларов.

Илья пришел вовремя. Он был один, без охраны, сам вел машину. Катя восприняла это как знак.

– Я приготовила вам сюрприз, – сказала она с улыбкой.

– Давай на ты, – тут же предложил он. И намекнул: – Нас ведь так много связывает. Где картина?

– У меня в кабинете. Может, сначала поужинаем?

– Это всегда успеется, – улыбнулся Илья.

Она была уверена, что такой красавчик в живописи разбирается слабо. У него другие интересы: биржа, женщины, спорт. Ей даже было немного стыдно разводить Илью на деньги. И тут она заметила, что Тася по-прежнему в холле. Стоит, опустив руки по швам, и беззвучно шевелит губами.

– Я тебя отпустила, – намекнула Катя.

Тася что-то пробормотала, но не тронулась с места. «Неужели пьяная?» – подумала она, приглядываясь к домработнице. А Илье сказала:

– От тебя теряют голову все женщины без исключения. Даже на мою домработницу ты произвел впечатление, видишь, застыла столбом.

Илья рассмеялся. По его лицу стало видно, что он очень любит себя. И было за что. Он являл собой яркий пример разумного применения денег. У Северного их полно, но он все средства вложил в дело и в себя. Не пьет, не курит, по утрам бегает, по вечерам плавает в своем бассейне, днем находит время, чтобы забежать в тренажерный зал, в рождественские каникулы катается на горных лыжах, летом штурмует горные вершины в компании приятелей-альпинистов.

Она забыла, что у себялюбивых людей нет сердца. Точнее, в нем никому нет места, потому что там живет одно большое собственное Я. На этом Катя и прокололась.

Ее чары на Илью не действовали, хотя она и улыбалась зазывно, то и дело касалась его рукой, стараясь, чтобы жесты эти были как можно интимнее. Он все понимал и улыбался в ответ. Но его улыбка была ледяной, как и глаза. Красивые, небесно-голубого цвета, опушенные длинными ресницами, но похожие на два клинка. Они разрезали окружающие Илью предметы, как масло, он мгновенно проникал в суть вещей.