Герои забытых побед - Владимир Шигин

Как бы то ни было, но после изгнания с флота бывшему офицеру Далю пришлось начинать полуголодную учёбу в Дерпте на врача. К слову сказать, Грейг до конца своей жизни не забыл о Дале и, уже став сенатором, сделал всё, чтобы помешать его карьере. В течение тридцати лет за Далем следовала мрачная тень Грейга и его любовницы. Лишь в 1859 году, когда старик Даль собирался выходить в полную отставку, указом императора Александра II было велено «не считать дальнейшим препятствием к получению наград и преимуществ беспорочного служащим предоставленных дело о сочинительстве пасквилей мичманом Далем». Впрочем, как мы в дальнейшем увидим, с Далем поступили всё же достаточно мягко. С флота он был изгнан, но, по крайней мере, остался в живых. А ведь могло быть и многим хуже…

Кстати, история с Далем была далеко не единственной. Время от времени молодые офицеры пытались что-то предпринять, хотя практически всегда их благие намерения выходили им боком. Весьма характерной выглядит история с мичманом Александром Спицыным. Молодой офицер отличался принципиальностью. В 1830 году он служил на брандвахтенной бригантине в Сухумском порту. В один из дней командир послал его проверить документы и фактический груз пришедшего в порт турецкого судна. Спицын не ограничился формальным отношением к заданию, а «вывернул турок наизнанку». В результате в трюмах судна были обнаружены три черкесских эмиссара, пробиравшихся к Шамилю, и контрабандный груз для имама: сталь, сера, оружие. За проявленную бдительность и ревность к службе Спицын был поощрён и переведён на брандвахту в Николаев. И тут-то разразился скандал. Когда в порт пришло очередное иностранное судно, Спицын отправился его досматривать и обнаружил груды контрабанды. На судно немедленно примчался таможенный аудитор, некто Михайлов, который вначале пытался уговорить Спицына закрыть глаза на контрабанду, а затем стал угрожать расправой. Спицын в долгу не остался и, отлупив аудитора, выбросил его за борт. После этого Грейг с подачи своей супруги немедленно арестовал не в меру ретивого мичмана. Следствие длилось полтора года, и в конце концов Спицын был осуждён на два месяца в содержания в крепости. Спицыну просто повезло, так как именно в это время на Черноморском флоте произошла смена руководства, и адмирал Лазарев буквально вытащил мичмана из тюрьмы.

В данной истории любопытна личность самого Спицына. Впоследствии этот блестящий офицер будет блестяще командовать фрегатом «Кагул» в Синопском сражении, а во время обороны Севастополя станет командиром самого страшного 4-го бастиона, на котором получит четыре ранения, но не покинет поля боя. Впоследствии А.П. Спицын в течение двадцати лет будет исполнять должность Керченского градоначальника и дослужится до чина полного адмирала. При этом на всех должностях современники отмечали его большую личную храбрость, честность и обострённое чувство справедливости.

Интересна и ещё одна деталь. Фамилия пытавшегося спасти контрабанду николаевского аудитора была Михайлов. С этой фамилией мы ещё в своё время встретимся.

Говоря о коррупции того времени на Черноморском флоте, мы должны понимать, что речь в данном случае шла не только и не столько о воровстве непосредственно на самом Черноморском флоте как таковом. Разумеется, что и на самом флоте воровали, но это была лишь часть (и далеко не самая главная) в деятельности тогдашней черноморской «мафии». Во главе «мафии» стояли некто Серебряный и Рафалович вместе с другими «хлебными королями» российского юга купцами Гильковичем и Гальперсоном. Их поддерживала коррумпированная флотская верхушка во главе с контр-адмиралом Н.Д. Критским и рядом других офицеров, занимавших большей частью береговые тыловые должности.

Контр-адмирал Критский личность в нашем расследовании далеко не последняя, а потому стоит познакомиться с ним поближе. Николай Иванович Критский был родом из греков. Его отец Николаи Димитрос был вывезен в Россию с Крита (отсюда и фамилия) после окончания Чесменской компании. В 1789 году Николай Критский поступил в корпус чужестранных единоверцев кадетом, в 1794 году произведён в гардемарины, в 1796 году в мичманы с назначением на Чёрное море. С 1799 года командовал разными судами и неоднократно был назначаем для производства гидрографических работ по съёмке берегов Чёрного и Азовского морей. В 1804–1807 годах находился на службе на канонерских судах; в 1807 году, командуя отрядом канонерских лодок, участвовал во взятии крепости Анконы и 31 мая в Трапезундской экспедиции, окончившейся неудачей. В 1827 году состоял при главном командире Черноморского флота вице-адмирале Грейге для особых поручений. В 1827 году стал капитаном 1-го ранга. В 1828 году на корабле «Париж» участвовал при взятии Анапы и при осаде Варны. Начальствуя отрядом судов, Критский был послан для овладения местечком Иноди, где произвёл высадку, овладел укреплением, истребил запасы, взорвал пороховой погреб и взял несколько пушек; за это дело был награждён золотой саблей «за храбрость». Затем несколько месяцев Критский командовал кораблём «Париж», на котором находился император Николай I, затем по протекции Грейга определён исправлять должность обер-интенданта Черноморского флота. В 1832 году Критский был произведён в контр-адмиралы. На всём протяжении их совместной службы на Черноморском флоте Критский оставался главным любимцем Грейга и наиболее близким ему человеком. Критский же непосредственно осуществлял все контакты с еврейским и греческим купечеством и руководил всеми махинациями. В 1834 году Критский был уволен от службы и фактически спасён от ареста Грейгом, который лично вывез его в своей карете из Николаева, забрав с собой. Дальнейшая судьба Критского в точности неизвестна. Есть сведения, что он вскоре срочно выехал во избежание ареста за границу, куда были к этому времени переведены все его немалые счета.

Но пока до разоблачений и угрозы ареста ещё далеко. «Мафия» была в полной силе. Бороться же было за что! Дело в том, что командующий Черноморским флотом в то время одновременно являлся и Главным командиром черноморских портов. Главный командир черноморских портов сосредоточивал в своих руках огромнейшую власть. Ему подчинялись все порты (в том числе и торговые) Чёрного моря, со всеми своими службами: портовым хозяйством, причалами, складами, таможней, карантином, торговыми судами и так далее. К тому же, как мы уже говорили, в руках Грейга был сосредоточен и местный банковский капитал. Учитывая, что именно через порты Чёрного моря шёл в то время основной внешнеторговый грузооборот почти всей внешней российской торговли, и прежде всего, её главной составляющей — пшеницы, трудно даже представить, какие деньги крутились вокруг всего этого и какие капиталы наживались теми, кто имел хоть какое-то отношение к этой бездонной черноморской кормушке.

Черноморская торговля и черноморские порты процветали. В портах появились открытые евреями банкирские дома и торгово-посреднические конторы: Бродского, Когана, Рабиновича и Гартенштейна, Рафаловича, Эфрусси… Гофмаклером одесской биржи состоял Симон Бернштейн, его тёзка Симон Гурович представлял здесь Лондонскую и Ливерпульскую страховые компании, а братья Перельман были известными «комиссионерами по хлебной торговле»… Торговый дом Рафаловича к началу 30-х годов XIX века уже поддерживал самые тесные отношения с домом Ротшильдов. Предприимчивый судостроитель и «хлебный король» основал ещё и банк европейского уровня — «Рафалович и К°».