Хранительница. Памятью проклятые - Купава Огинская

Передернувшись от гадливости, я заставила себя рывком оттолкнуться от двери. Проклятый, не ожидавший сопротивления, отступил, пальцы на шее чуть сжались. Шип дрогнул, и мне, наконец, стало больно. Основание шеи и плечи окатило огненной волной.

Отрезвляюще, надо сказать.

Проклятые, совсем недавно занятые Оксаной, синхронно повернулись в мою сторону.

И я похолодела, увидев пустой угол, в котором совсем недавно сидела девушка. Живая, напуганная…

Состав начал притормаживать, останавливаясь. Мы, наконец, доехали до станции. Я доехала, Оксана не успела.

Нас чуть дернуло, и я почувствовала, как проклятый качнулся, и пальцы его, до этого державшие крепко, расслабились.

Наверное, глупо было с моей стороны рыпаться, когда тебя держат за шею, но я дернулась и получила свободу, шип с противным чавканьем покинул мое тело, пальцы безвольно погладили кожу, оставив на шее длинные, кровоточащие отметины от когтей.

Я этого даже не почувствовала, вывалившись в только начавшие открываться двери, бросилась бежать. И люди, попадавшиеся мне на пути, с ужасом отшатывались, чтобы потом еще долго смотреть мне вслед.

Остановилась, лишь когда ноги начали заплетаться от усталости. Осмотрелась, не узнала улицу, на которой находилась и просто побрела вперед, старательно игнорируя взгляды прохожих.

Взгляды игнорировать удавалось легко, навязчивые попытки помочь — сложнее. Впечатленные моей окровавленной шеей, люди не хотели оставлять меня в покое, пришлось спешно искать безлюдный двор, чтобы перевести дыхание и хоть как-то собраться с мыслями.

Спокойное место нашлось довольно быстро. Тенистый, безлюдный двор, кроме кота, дремавшего на скамейке перед угловым подъездом, ни души. Даже детей на площадке не было. Только кот, я и моя паника.

Вытаскивая телефон из рюкзака, я боялась только одного — что симка моя уже не будет принадлежать мне. Но нет, связь все еще была, меня пока не начало стирать из этой жизни.

Найдя среди контактов номер городового, я несколько секунд пялилась на экран телефона, пока он не начал расплываться перед глазами.

Сморгнув набежавшие слезы, я решительно пролистала список до номера Ильи.

Влад не смог спасти Оксану, разве он сможет спасти меня? А Илья уже как-то помог.

Ответил он сразу:

— Утро доброе, — бодро сообщил он. Я слышала, как на заднем плане шипит кофемашина, как кто-то надиктовывает заказ (капучино и сэндвичи с яйцом) — кофейня уже открылась и, судя по всему, работала вовсю.

Зажав рот ладонью, я сдавленно всхлипнула. Жизнь-то продолжалась, это только у меня все рушилось.

— Лесь?

— Илья, а ты случайно не знаешь, как можно спастись от проклятых?

— Что?

— Оксану съели.

— Кого?

— Девушку, о которой я рассказывала. Ты еще нам советовал в метро спрятаться и переждать.

— Я советовал, — растерянно повторил он, с задержкой сообразил, что все это значит, и помрачнел, — ее выпили, я все забыл. Ты…

— Меня надкусили, ага. — признание далось на удивление просто.

— Где ты находишься? Я приеду.

— Не надо, я и так тут уже долго сижу, мне нужно идти. Мне нужно в метро.

— Не нужно, — отрезал он, — выбирай место, где встретимся, я подъеду и тебя заберу.

Облегченно выдохнув, я кивнула, не сразу сообразив, что Илья все равно не увидит.

Он и правда за мной приехал. На красной, маленькой, будто игрушечной машине.

— Это твоя? — на какое-то мгновение я даже умудрилась забыть о своих проблемах, представив, как Илья с серьезным видом покупает себе это веселенькое чудо.

— Нет, не люблю водить, — мотнул он головой, дожидаясь, пока я заберусь в машину, — предпочитаю метро, но сейчас особенный случай.

— А машина тогда откуда? — пристегнуться у меня все никак не получалось, слишком сильно тряслись руки, а после поездки с Владом не пристегнутой ездить мне было совсем страшно.

— Давай я, — устав наблюдать за моими мучениями, Илья быстро защелкнул замок, с первого раза попав в фиксатор, расположенный сбоку сиденья, — а машину мне пришлось позаимствовать.

— У своей сотрудницы? — понимающе покивала я, успокаиваясь. Меня перестала бить нервная дрожь, рана на шее, криво залепленная пластырем, нашедшимся в моем безразмерном рюкзаке, лишь лениво саднила, царапины слегка припекало, но по сравнению со всем остальным это были сущие мелочи.

— У какой-то девушки на дороге. Но не волнуйся, она была рада мне помочь, — выводя машину из узкого тупичка, где я назначила ему встречу, Илья покосился на меня с сочувствием, — здорово тебе досталось.

— Это еще что, — зябко поежившись, прошептала я, — от Оксаны не осталось совсем ничего. Даже памяти.

— Но ты же о ней помнишь, — попытался утешить меня Илья.

— Но ведь не должна. И скоро все равно забуду.

— К сожалению, не забудешь. Теперь ты пища, твои воспоминания о той девушке им не нужны. Они выпьют память о ней вместе с тобой, — он поморщился, — прости.

— Да чего уж там, — я нервно хохотнула, зябко потирая ладони. Мне катастрофически не хватало тепла, — я бы завещание написала, конечно, но оно же все равно вместе со мной исчезнет.

— Мы что-нибудь придумаем. Должен быть способ их победить, — Илья вроде как говорил уверенно и твердо, желая меня успокоить, но все его попытки разбивались об один неутешительный факт: он нечисть шестой ступени.

— Думаешь, у нас получится сделать то, что не удалось городовому? Обыграть проклятых?

— Не нужно говорить так, будто наш городовой — всесильная нечисть, — фыркнул Илья, — он занимает эту должность всего восемь лет и, просто поверь, еще довольно беспомощен во многих вопросах. Сила к хранителю города приходит с опытом и знаниями, пока же наш городовой слаб, как котенок. Он может запугивать нечисть, может изображать из себя босса, но правды это не изменит. Он просто мальчишка, потерявший своего учителя.

— Учителя? — если бы я сейчас хоть немного соображала, то непременно бы поразилась такой осведомленности вроде как совсем недавно переехавшей сюда нечисти. Но соображала я туго.

Илья осекся, покосился на меня, немного жалея о своей болтливости, быстро прикинул что-то в уме и мягко улыбнулся:

— А вообще, какого черта, пора тебе все рассказать, верно?

Я была с ним полностью согласна. Пора. Пора мне все рассказать.

Правда я почему-то думала, что просвещать меня начнут вот прямо сейчас, в машине.

У Ильи были другие планы. По его мнению, для начала следовало обработать мои раны, напоить густым от крепости чаем, горечь которого с трудом смогли перебить четыре щедрых ложки сахара, и усадить на уютной, светлой кухне в ожидании кормежки.