Печать богини Нюйвы - Яна Горшкова

– Госпожа! Госпожа! – позвал ее встревоженный голос. – С вами все в порядке? Не кликнуть ли врача?

Девушка вздрогнула – и видение сразу же пропало, кануло в никуда. Кусая губы и стараясь не выдать испуга от внезапного наваждения, она покачала головой и, поклонившись, извинилась за беспокойство перед парой встревоженных седых старичков.

Взбегая по лестнице музея-дворца, Александра прилагала все возможные усилия, чтобы скрыть сотрясающую ее тело дрожь. Что за место ей только что привиделось? Кто и, самое главное, когда стучался в ту загороженную дверь?

Глиняная рыбка, нагревшаяся в ладони, все так же безмятежно смотрела на девушку своими выпученными глазами.

Ин Юнчен

Он ее не нашел. Не нашел – и все, и вот что ты будешь делать, а? Не пожелала судьба вывести его на ту дорогу, по которой убежала Сян Джи. Лиса – она и есть лиса. Хвостом махнула – и поминай как звали!

Почти час кружил Ин Юнчен по улицам Тайбэя, смиряя бушующее в душе разочарование. К проигрышам он не привык, и теперь у него никак не получалось укротить злость. И вроде рано было опускать руки – хоть битва и проиграна, война-то еще впереди! – а все равно грызла сердце досада. На телефонные звонки Сян Джи не отвечала, и, как вновь выманить ее на свидание, парень пока придумать не мог. По своей воле девушка вряд ли захочет с ним разговаривать, и неудивительно. Мэйли, надо отдать ей должное, била на поражение.

А принуждать или там выслеживать… никогда Ин Юнчен не склонял женщин к благосклонности силой и сейчас уж точно начинать не собирался. Не было в этом ни радости, ни азарта, ни победы, а без них – зачем?

Наконец смирившись с тем, что сегодня с Сян Джи ему не поговорить, он в раздражении вдавил педаль акселератора. Мотоцикл задрожал, как вставший на дыбы конь, и Ин Юнчен поехал быстрее, уже не вглядываясь в лица проходящих мимо девушек. Под колесами привычно замелькала дорожная разметка, тени от пальм, и байк, глотая километр за километром, загудел ровно и мощно.

Нужно было отвлечься. Заняться каким-нибудь простым и понятным делом, чтобы не думать о том, как славно сегодня все началось и как погано закончилось. Он-то хотел…

Ин Юнчен вдруг представил, как Сян Джи входит в его квартиру, стряхивает с ножек туфли, улыбается совсем как в баре, игриво и с намеком, и сильнее сжал руль мотоцикла. Он бы получил ее сегодня, если б не Мэйли, – такие вещи парень всегда предугадывал, чуял цепким звериным инстинктом.

Какой она была бы в его руках? Нежной и податливой, сговорчивой и горячей, словно оживший раскаленный цветок?

Светофор мигнул красным глазом, и Ин Юнчен затормозил на перекрестке, усмехаясь. Нет. Сян Джи не из таких, не из покорных. Она бы сражалась с ним с первой минуты до последней, и в его апартаментах, в небоскребе, пронзающем облака над Тайбэем, они бы дразнили, мучили и наслаждались друг другом до изнеможения. А потом, после, он бы гладил ее белую кожу, проводя пальцами по чуть выступающим косточкам позвоночника, а Сян Джи вздрагивала и вздыхала бы от удовольствия.

Ин Юнчен ударил ладонями по рулю. Ну, за одним днем должен прийти другой, за первой встречей – вторая. Он не отступится, а Сян Джи… Сян Джи рано или поздно не сможет убежать. Возвращаться в пентхауз отчего-то не хотелось, и, как и всегда, подчиняясь порыву, парень развернулся и поехал к особняку своих родителей.

Затормозив через полчаса перед прячущимся за высокой каменной стеной домом, Ин Юнчен завел мотоцикл в гараж. Сторож с улыбкой поклонился ему, придержал ворота. Парень, почти не замечая его, кивнул, а потом, ничуть не заботясь о приличиях, скинул куртку, стянул через голову майку и улегся на скамейку на заднем дворе. Норовистое тайбэйское солнце укусило разгоряченную кожу, дотронулось до татуированных плеч, и почти против своей воли Ин Юнчен заулыбался – долго злиться он не умел.

Несколько минут он жмурился на солнце, как кот, а потом уединение его нарушили легкие шаги.

– Ах, – сказал насмешливый женский голос, – если неподалеку ревет эта несносная железяка, значит, сын приехал. Что ты развалился на скамейке голышом, будто пьяный? Где твои манеры? Иди в дом, сынок.

Ин Юнчен приоткрыл глаза, помотал головой и почти сразу же услышал, как тихо зашуршало матушкино платье. Через мгновение прохладная ладонь легла ему на лоб. Парню стало стыдно – с тех пор, как погибла его младшая сестренка, госпожа Ин начала с особым рвением беспокоиться о самочувствии и здоровье сына, и сейчас он явно встревожил ее своим поведением.

– Что случилось? – уже серьезнее спросила она, и Юнчен сел, зевнул, а потом с удовольствием потянулся.

– Неужели мне нельзя навестить своих уважаемых родителей? О предки, когда я успел попасть в немилость? – сказал он, с нежностью рассматривая матушку.

Кругленькая, большеглазая, еще недавно она по праву могла зваться красавицей. Годы не иссушили ее гладкой ровной кожи, не согнули спины. Но под глазами госпожи Ин лежали темные тени, и улыбалась она без прежнего задора – слишком рано пришлось ей поставить на семейный алтарь фотографию погибшей любимой дочери.

– Что случилось, сынок? – будто не услышав его слов, еще раз спросила женщина.

Ин Юнчен улыбнулся. Жизненные тяготы не сумели сломить матушкиного характера – если она что хотела узнать, то уж узнавала. Отец всегда говорил, весело хмыкая, что своим успехом и весьма солидным состоянием он обязан жене в той же мере, что и себе самому.

«Ужин, – пояснял хозяин дома сыну в те вечера, когда им удавалось выкроить время для того, чтобы посидеть на веранде за кружкой-другой рисового пива. – Все дело в нем. Мы когда с матерью твоей поженились, у меня лишнего цента за душой не было, зато наглости в достатке имелось! Тут я суетился, там вертелся, уставал как мул, но вечером, Юнчен, – и на этом месте отец всегда наставительно приподнимал указательный палец, – вечером она меня всегда ждала. Бывало, денег нет, чтоб по счетам расплатиться, а все равно – улыбается и ужин на стол ставит, и на сердце вроде как разом легчает. Так, знаешь, и кажется, что все по плечу, все сладится. Ее бы не было, ничего бы не было. Это ты у нас по университетам выученный, а я ж простой крестьянин. Пропил бы, проиграл денежки-то, ха! Так что ты учти – добрая женщина тебя дома будет дожидаться, все получится, а нет – так утечет удача меж пальцев как вода».

Вспомнив отцовские слова, парень запустил пальцы в волосы и неожиданно поклонился матушке. Глаза ее расширились, и он понял, что испугал госпожу Ин еще больше.

– Хорошо все, – отозвался он. – Вот сейчас мотоцикл мыть буду. А еще я влюбился.

Саша

Перед тем как отправиться на встречу с профессором Каном, мисс Сян зашла в туалетную комнату и умылась. Видение, настигшее ее у входа в музей, было таким ярким, таким реальным, что девушка даже сейчас, через несколько минут, чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, закрой она глаза – и вновь полыхнет покалеченной роскошью затерянная в небытии комната, захрустят под ногами растоптанные сладости, при одном воспоминании о которых на душе становилось страшно и противно.