Старая тайна, новый негодяй - Галина Владимировна Романова

— Кем она была… эта женщина? — Есть мне решительно расхотелось и, отодвинув от себя тарелку с рыбой, я принялась теребить ложкой мороженое. — Имя-то у нее есть?

— Есть. Вернее, было. Ее звали Нора! — Горелов с таким восхищением произнес это имя, что дальнейшее сказанное им не стало для меня неожиданностью. — Поразительной красоты была женщина. Аракелян ее привез из Армении, из какой-то деревушки. Такая… серна… Он обожал ее. И не просто обожал, он дышать на нее боялся. Наблюдать приходилось, ты не хмыкай.

— А она ему изменяла? — против воли прозвучало это с ехидством. Умом-то я понимала, что такому, как Аракелян, по доброй воле не изменяют. И все равно не удержалась и спросила.

— Что ты!!! — замахал на меня руками Горелов. — Нора в рот ему смотрела! Что и неудивительно. Она кто? Всего лишь красивая женщина и жена такого-то. А он? А он — величина! Причем такая, с которой все считаются! Он был очень влиятелен, Даша, в то время, очень. А потом вдруг что-то произошло, и он занервничал. Это было заметно по тому, как он срывался с совещаний и раутов и мчался куда-то. Мог оставить жену на друга и уехать в неизвестном направлении. Это породило массу слухов, но ни один не оправдался. Он по-прежнему любил свою Нору. А потом ее не стало, и его арестовали. Смерть ее очень напоминала несчастный случай. Женщина мыла окна и сорвалась со второго этажа своего дома. Но при изучении подробностей возникли вопросы.

— Какие? — Я слушала, затаив дыхание. Все болезненные спазмы, порожденные рассказами о красоте погибшей и о великой всепоглощающей любви супругов, мне удалось на время заглушить. Сейчас мне было важно выслушать рассказ до конца и по возможности выведать детали.

— Зачем, к примеру, ей этим заниматься, если у них имелась прислуга? Потом, упала она в клумбу, а голова была размозжена так, будто по ней асфальтоукладчик проехался. Эксперты засомневались, хотя найти орудие предполагаемого убийства не удалось. Несколько раз проводили следственный эксперимент и пришли к выводу, что, прежде чем вывалиться из окна, Нора очень сильно ударилась о каминную решетку. Причем несколько раз… — Этот нюанс Горелов выговорил таким многозначительным тоном, что стало ясно — кто-то молотил ее головой о каминную решетку. — Никаких волокон на решетке, волос, других следов, одни предположения. Правда, на решетке нашли микроскопическую вмятину, но это не улика. Но, невзирая на это, факт оставался фактом: смерть Норы — не несчастный случай. Первым подозреваемым оказался Аракелян, потому что у него на тот момент не было алиби. Где он находился в то время, он не рассказал. Ушел в глухую несознанку, как мы говорим. И промолчал все то время, пока сидел под следствием.

— А что же потом?!

Представить себе Аракеляна с заросшим щетиной лицом, сгорбившегося на нарах, с пустыми воспаленными от горя глазами мое воображение отказывалось. Это было физически больно: сознавать, через какие жизненные испытания ему пришлось пройти.

— А потом вдруг в деле появились новые факты. Причем почти накануне того дня, когда дело должны были передавать в суд. Домработница засвидетельствовала, что обнаружила в драгоценностях погибшей серьезную недостачу. Стали заново допрашивать соседей и возможных свидетелей. И начали обнаруживаться ранее неизвестные следствию факты. Кто-то видел мужчину, выходившего из дома. Кто-то утверждал, что неоднократно видел его поблизости. Начали рыскать по окрестностям, наткнулись на бомжа. Что случилось дальше, не догадываешься? — Горелов посмотрел на меня многозначительно.

— У него нашлись те пропавшие цацки? — предположила я.

— Умница! — похвалил меня Витя, перегнулся ко мне через стол и зашептал: — Его под арест, Аракеляна отпускают. Вот такие, Даш, подробности. Вопросы есть?

— Есть! — Я чуть подумала, с чего именно начинать, потом проговорила: — А что же этот бомж? Вину свою признал?

— Да! — Горелов невесело рассмеялся. — Но видела бы того бедолагу! Трясется всем телом, на всех косится! Когда его в лесочке том брали и цацки при нем нашли, он еще открещивался, а как посидел у нас… Да чего мне тебе втолковывать! Не маленькая же, сама знаешь, как у нас умеют убеждать.

— Догадываюсь… А что Аракелян? Сколько, кстати, он просидел под следствием?

— Почти полгода, но я могу и напутать. Короче, времени прошло предостаточно, чтобы он остался ни с чем. — Горелов снова ухмыльнулся. — Из бизнеса вылетел, дом забрали за долги. Сама же знаешь, как у бизнесменов: деньги должны крутиться. Работать, одним словом. А когда хозяин сидит, то все, полный завал. Так что к моменту его освобождения он остался нищим. Без жены, без дома, без бизнеса. Вот тебе и несчастный случай, Дашка! С одной стороны, мне его жалко. А с другой…

— А с другой?! — Я вся подалась вперед, ожидая продолжения всей этой истории.

— А с другой, сразу запивать горькую… Это ведь никого еще не спасало…

— Он запил?

— Да как!!! Превратился в отребье. Правда, недолго. С месяц, не больше. Волков его вытащил из этого болота. Помог снять квартиру, деньги подбрасывал. Хотя до сих пор не могу понять, чего он так с ним нянчился…

— Понять не можешь, а знать знаешь, — убежденно изрекла я, глядя на Горелова.

— А как же! — воскликнул он, хитро блеснув глазами. — Я же мент, Дарья! Мне же любопытно, с чего это бывший наш работник водит дружбу с бывшим подозреваемым.

— Узнал?

— Да так… — Горелов изрек что-то туманное о благородстве Волкова, об угрызениях совести, о комплексе вины и тут же засмотрелся на часы. — О-оо, Даш, да мы засиделись!

— Подожди, Вить, — ухватив его за руку и не дав ему оторвать зад от мягкой велюровой скамьи, я почти взмолилась. — Еще два вопроса и все!

— Два! И все! — Он поднял кверху два пальца и погрозил потом мне одним из них. — И не больше, Даша! И даже шантаж твой тебе не поможет!

— Первый… — У меня даже горло пересохло от волнения. — Нет ли каких подробностей о гибели Володи? Только не надо туфты об интересах следствия и тому подобного!

— Да нет, не буду, — Витя заметно расслабился. — Никаких! Несчастный случай. Результат неосторожности. Оступился.

Он встал, протяжно зевая и потягиваясь одновременно. Потом хрустнул суставами. Посмотрел на меня долго и хитро и произнес с заметным напряжением:

— Ну, чего притихла? Давай свой второй вопрос.

— Аракелян… Ты не знаешь, почему он пропал? — Ох, как мне не хотелось, чтобы Витя догадывался о моих чувствах, но голос предательски сел, сразу все обнаружив.

— А он пропал? — с самым невинным видом спросил Витя, стоя уже у двери и держась за ручку.

— Горелов, я тебя умоляю!

— Ну, хорошо, хорошо. Тебя подвезти? — вдруг спросил он, неспешно, как в замедленном кадре, поворачивая ручку.

— Нет, пройдусь, — недовольно буркнула я. — Что ты о нем знаешь такого, что заставило его спешно покинуть город?