Ганнибал. Один против Рима - Гарольд Лэмб

Над Капуей, со стороны заката, возвышалась лишенная растительности гора Тифата. Ганнибал поставил здесь свою палатку и разместил штаб армии, который охраняли африканские щитоносцы. Он решил вести себя в Капуе как гость. Хотя его армия фактически оккупировала город, он приказал воинам всех отрядов самим расплачиваться за угощение, женщин и памятные подарки. В их поясах было много серебра, как в римских, так и в испанских монетах. С Тифаты перед Ганнибалом открывался вид на прекрасную долину Кампании, которая простиралась до Священного мыса с городом Суррент (ныне Сорренто), мимо покрытой пеплом вершины курящегося Везувия и небольшого рыбацкого городка Помпеи, где старики вырезали из кораллов амулеты. Этот серый пепел Везувия, омытый дождями, обогащал почву побережья, и на ней произрастали прекрасный виноград и винные ягоды.

Не угомонившись даже в этом райском зимнем тепле, Ганнибал предпринимал долгие ознакомительные поездки по равнине. Он хорошо познакомился с Кумами, старейшим из морских портов, где теплый пар, поднимающийся из подземного царства Плутона, использовался для обогрева общественных бань. В сопровождении отборных нумидийских воинов в чистых белых шерстяных накидках (все они великолепно играли на свирелях), он поскакал в ту долину, где Фабий продержал его в ловушке целый день и где быки помогли ему выбраться из этой ловушки. Карфагенский завоеватель с удивлением увидел, как неторопливые крестьяне, которые сеяли озимую пшеницу — на почвах Кампании снимали по меньшей мере два урожая в год, — уставились на него так, словно он был привидением из той битвы, которая здесь происходила. С еще большим удивлением Ганнибал подумал, что он с тех пор одержал верх над Медлителем. За два года до этого хитрый Фабий, располагая временем, уверял его в том, что он самый надежный союзник. Сейчас карфагенянин мог позволить себе медлить, и само время таило теперь опасность для его врагов, которые должны были без промедления найти зерно для своего города и пополнение для своей армии.

К тому же после двух суровых зим иберийцы Ганнибала наслаждались теплом Кампании, где было сколько угодно прекрасного фуража для лошадей. Здешняя равнина напоминала им их любимую долину Бетис. Карфагенян Ганнибала тоже связывали узы с Южной Италией. С незапамятных времен — с тех пор, как в устье реки возникли этрусские торговые порты, — африканские купцы были частыми гостями на этих берегах, особенно в заливе Таранто. Они вели торговлю и теперь в обход вражеской блокады.

Старые знакомые пожаловали к Ганнибалу, когда он возвратился на свой опорный пункт на Тифате. Делегация от бруттийских горцев проделала весь этот путь, принеся в дар резные деревянные изделия и цветную керамику, отобранную у греческих ремесленников. Бруттийским купцам, которые доставляли товары Гамилькару на гору Эрик, было знакомо имя Ганнибала, детеныша льва. Они недоумевали по поводу того, как этот детеныш льва смог добраться почти до их цитадели на самом краю Италии и что он собирался здесь делать.

На исходе первой зимы Ганнибал добился преданности части пицентинских крестьян с побережья Адриатики, большинства суровых самнитов (они предпочли служить ему как господину, а не быть ограбленными его конниками) и луканцев и бруттийцев юга. За этой преданностью стоял глубоко укоренившийся инстинкт. Апулийцы, луканцы и бруттийцы принимали участие в последней войне за независимость против республики на реке Тибр. Это относилось и к греческим купцам, и к ремесленникам из многих прибрежных городов. Немало стариков, ставших свидетелями прихода Ганнибала, помнили времена, когда Тарент был еще свободным городом. Дух того времени, дух Великой Греции, еще был силен. Уклад жизни в здешней провинции, в отличие от земель этрусков, нисколько не изменился. Приход римских преторов принес пользу аристократам и землевладельцам, но не крестьянству или простым горожанам.

После своих ознакомительных рейдов Ганнибал понял, что большинство из низших слоев общества сочувствует ему, в то время как большинство аристократов не симпатизирует. Кроме того, глубинные районы страны — Великая Греция — поддерживали карфагенскую захватническую армию, в то время как более богатые прибрежные города, связанные с римским флотом, твердо стояли за Рим. Среди этих городов Неаполь был самым важным. Без этого крупного порта, не уступающего Риму, и контроля над всем заливом захват Капуи мало что значил, кроме того, что армия получила место для отдыха. Если Неаполь не удастся завоевать или подвергнуть осаде, его необходимо отрезать от наземных путей сообщения. Ганнибал решил разработать способ, как это сделать.

Он понимал недоумение, связанное с тем, что он господин, но не титулованный. Окружающие гадали, не станет ли он вторым Пирром: вступит в сражение за земли, потом потерпит поражение и уплывет подальше от их берегов. Какова его главная цель, которую он утаивает от них?

Ганнибал осторожно объяснил, что он вовсе не ищущий приключений монарх, а главнокомандующий вооруженными силами Карфагена. Он поклялся, что Карфаген не имеет никаких территориальных притязаний в Южной Италии и что он сам не покинет их до тех пор, пока они не обретут свою прежнюю независимость, несмотря на угрозу со стороны Римской республики.

Понимая, что одни заверения мало что значат для обеспокоенного крестьянства и просвещенных греками горожан, Ганнибал подтвердил свои слова действием. Пограничным городам, занимающим стратегическое положение, было разрешено сделать собственный выбор: их жители могли оставаться членами нового союза или, если они сохраняли лояльность по отношению к Риму, могли спокойно переселиться вместе со своим имуществом на римскую территорию. Один из укрепленных городов вблизи Неаполя предпочел переселение. Вышедший из себя Ганнибал позволил своим войскам разграбить и спалить опустевшие жилища.

Локры были маленьким портовым городом на холме у южного залива Таронто. Его жители бросились в панике бежать. Ганнибал отдал приказ коннице Ганнона, не причиняя вреда толпе, занять положение между нею и городскими воротами. После обсуждения их судьбы в сложившейся ситуации локряне уступили увещеваниям Ганнибала. Они сосредоточились возле залива, в то время как карфагеняне заняли холм. (Если бы Ганнибал лишился Неаполя, он бы получил надежно укрытый порт высадки, в Локрах.) Вскоре после этого Бомилькар, отец Ганнона, привел в Локры небольшой отряд судов из Карфагена. Корабли доставили Ганнибалу в качестве подкрепления нумидийцев с их лошадьми и 40 слонов. Как слонов высаживали на берег, осталось неизвестным. Возможно, они перешли вброд с подплывших близко к берегу судов.

Наконец итальянская армия Ганнибала восстановила связь с Карфагеном по морю.

Теперь можно было называть сторонников Ганнибала итальянской армией. Сын Бомилькара Ганнон объездил холмы позади города Локры и пополнил ряды войска своего господина десятью тысячами суровых бруттийцев. С этим пополнением войско Ганнибала стало объединением народов, населявших западное побережье Средиземноморья, начиная от Нумидии, через Лигурию до Бруттия на оконечности полуострова. И как и в ту зиму, которая предшествовала Каннам, Ганнибал занялся обучением и вооружением новобранцев. На этот раз он предоставил своим ветеранам перехода через Альпы отдых.