Всадники "Фортуны" - Ирина Измайлова

Даниэль очнулся, когда перед ним вдруг оказался президент Ассоциации с кубком в руках и холодное серебро жестко коснулось его ладони. (Видя, что гонщик смотрит сквозь него отсутствующим взглядом, Пьетро Галлато буквально всунул ножку изящной вазы ему в руку). Трибуны стихли, замерев в ожидании: подбросит ли великий Лорни, как обычно, выигранный кубок, или на этот раз не станет?

Конечно, он не стал. Как не притронулся и к бутылке. Поглядев на победителя, Олафсон тоже (впрочем — не без сожаления) не взял свое шампанское. Что до Брэндона, то у того, кажется, шевельнулась мысль — изобразить, будто все в порядке. Он даже открыл бутылку и глотнул из нее, но потом шагнул к барьеру балкона и просто скинул шампанское своей команде.

В душевой Даниэль почти «отошел». Упругие струи теплой воды оживили его онемевшую шею, и он подумал, что врач, пожалуй, не понадобится: позвонки в порядке, боль была просто мышечным спазмом. Теперь главное — пережить пресс-конференцию, и тогда можно отключиться.

К его удивлению, журналисты очень мало спрашивали о взрыве и о гибели механика. Кажется, два-три вопроса, и то больше — «для порядка». Во-первых, за неделю газеты и журналы уже «наелись» всякими интервью на эту тему, а во-вторых, в пресс-центр пришли главным образом репортеры спортивных изданий, а этим было нужно другое. Все понимали, что темой номера будет сенсационная «парная гонка» братьев Лоринг, тем более что в начале ее Лорни ухитрился пройти «шпильку» без снижения скорости.

Даниэль почти не слушал вопросов и отвечал односложно, по старой, давным-давно продуманной схеме: да, вначале было трудно, да, он рисковал, но риск оправдал себя, нет, никаких особых трудностей в этой гонке не было. Такие банальности он говорил очень редко — на самом деле ему обычно хотелось сказать журналистам что-то интересное, отметить в прошедшем заезде какой-то особенный момент. К шаблону он прибегал, если очень уставал или бывал недоволен собой. (Они-то и не подозревают, что можно, даже выиграв заезд, ругать себя на чем свет стоит!)

— Но почему вы все-таки предприняли такую рискованную атаку, причем — в таком опасном месте трассы? — настырно усилила вопрос молодая симпатичная журналистка с волосами, выкрашенными в ярко-красный цвет и сколотыми над левым ухом игривой метелкой.

Он оценил оригинальность ее вида, отчасти искупившего назойливость вопроса, и впервые за всю пресс-конференцию улыбнулся. Улыбка Лорни всегда настраивала журналистов дружелюбно: слишком добросердечно-юной она была и совершенно не укладывалась в образ неизменно уверенной в себе суперзвезды. (Какой-то корреспондент рискнул однажды написать: «Когда Лоринг улыбается, отлично видно, что он совсем не заносчив, а скорее непобедимо застенчив!»)

— Я почувствовал, что могу выжать из машины максимальную скорость, поэтому и атаковал. Ни позади, ни впереди не было других болидов. Значит, можно было предпринять обгон. Место там (да!) считается опасным, но это ведь не причина отказываться от атаки.

— Но вы не снизили скорость, проходя «шпильку»! — не унялась красноволосая красавица.

Она сидела, вытянув руку с диктофоном так, что он всего на метр не доставал лица Даниэля. Кажется, ей ужасно хотелось, чтобы он ее запомнил.

— Может быть, я немного ошибся на этом повороте — я мог потерять машину. Но ведь этого не произошло!

Лоринг-старший продолжал улыбаться, и красноволосая сдалась.

— Это было великолепно! — вырвалось у нее.

Остальные зашумели и засмеялись. А потом разом набросились на Кнута и уже следом за ним — на Брэндона. Но что говорили тот и другой, Даниэль не слышал — он сидел, опустив голову, чтобы козырек бейсболки спрятал его лицо в тени, и думал только о том, что все должно вот-вот закончиться.

Наконец собравшиеся стали подниматься. Распорядители встречи решительно оттеснили журналистов к двери в коридор, хотя те, как обычно (и даже больше, чем обычно!), вновь рвались к гонщикам, щелкали фотоаппаратами, поднимали над головами камеры, пытались еще что-то у кого-то спросить.

Красноволосая все-таки ухитрилась змеей пролезть под локтем охранника и подскочила к Даниэлю, когда тот, последним встав из-за стола, направился к двери в холл:

— Послушайте!.. — она почти коснулась его красиво выставленным бюстом. — Еще один вопрос: а почему ваша жена никогда не приходит на гонки? Ко всем гонщикам, когда они выигрывают, жены подходят, поздравляют, а к вам…

— Во-первых, — он сам удивился мягкости своего голоса, — не «никогда». Вы не все гонки смотрели. А во-вторых, мисс, у нас двое маленьких детей, и мне спокойнее, когда жена с ними, а не на гонках. Разве это не правильно?

— Да, — она вдруг смутилась. — Да, наверное. А вы не могли бы…

И тут он сломался:

— Простите! Я проехал за час двадцать минут триста семьдесят километров. Вы не пробовали? Нет? И не пробуйте! До свидания.

Голос чемпиона прозвучал почти умоляюще. И тотчас охранник подцепил девушку под локоть:

— Пресс-конференция закончена. За-кон-че-на! Что за люди…

Впрочем, в задержке было и преимущество: когда Даниэль вышел в просторный холл, там уже никого не осталось — журналисты уходили через коридор с другой стороны здания, а охрана, пресс-атташе, сотрудники офиса успели выйти на улицу, где было прохладнее.

— Дени! Дени, постой!

Он оглянулся. Невесть откуда взявшись, к нему подошел и встал в двух шагах Брэд. На его щеках пунцовыми пятнами проступила краска, губы странно подрагивали.

Даниэль молча, в упор смотрел на брата, думая в эту минуту, что он его ненавидит. Почему Брэд все это сделал? Почему? Почему?!

— Дени, я хочу тебе объяснить! Послушай! Я…

— Сволочь!

Кроваво-красное пятно на миг затмило глаза, и Даниэль ударил вслепую. Но попал. Его ладонь наотмашь смазала по лицу Брэндона, тот вскрикнул, отпрянул. И растерянно поднял руку, словно ждал нового удара. Однако старший брат резко отвернулся и почти бегом кинулся к стеклянным дверям, ведущим на балкон.

Ни тот ни другой не успели заметить короткой белой вспышки и услышать тихий щелчок.

Комиссар Тауэрс еще раз прокрутила пленку назад и опять запустила. Снова на экране понеслись две машины — сине-белая и оранжевая. Снова вторая вошла в невероятный поворот и за несколько секунд настигла первую. Снова гонка бок о бок, обгоны отставших на круг… куда там, наверное, на два. «Ронда» выскакивает вперед, но лишь на несколько мгновений, потом — опять связка, словно «ларосса» пытается и никак не может совершить обгон. Возможно, так оно и было, но отчего же Лоринг-старший так легко, почти играючи оторвался от Лоринга-младшего на второй половине последнего круга? Да еще шедший третьим «скид» тоже обошел «ронду», на миг переставшую повиноваться пилоту. Впрочем, это понятно: Олафсон не мог решиться атаковать, пока два болида шли рядом. Все как будто объяснимо, но куда девать первую атаку Даниэля Лоринга? На пресс-конференции, которую комиссар тоже внимательно просмотрела, Рыжий Король сказал, что, возможно, ошибся. Но разве могут быть такие ошибки у шестикратного чемпиона мира, Всадника номер один? А если вспомнить его недавнее признание в совершенно непонятной, недопустимой слабости… Признание, сделанное полиции в присутствии чуть не половины своей команды!