Вороново крыло - Энн Кливз

— Видел.

— Когда Фрэн объявила, что ждет ребенка, я совсем не обрадовался. Мне казалось, я еще не готов стать отцом. А теперь души в ней не чаю. Только бы Фрэн снова ее не увезла.

— А что, есть такая вероятность?

— Даже не знаю. Вроде хочет остаться. А там кто ее разберет? Вот встретит другого. Ну ладно, поезжай давай. А я — в душ и переоденусь. У меня рейс на юг вечером. Работа.

Перес поднялся:

— Когда вернешься?

— Завтра вечером. Да ты не дрейфь, делать ноги не собираюсь.

Несмотря на проливной дождь, Перес не пошел прямиком к машине, а обогнул дом и вышел к берегу. Постоял немного, укрываясь от дождя под искореженными ветром кленами, посмотрел на пляж, где когда-то сидел вместе с Элис. Тогда он был уверен, что любит ее. Потом она уехала, а он ей писал. И не понимал, почему его письма остаются без ответа.

Наступила суббота. В школу не идти, но от этого не легче. Обычно по субботам Салли ездила в Леруик — на репетиции молодежного оркестра. Чаще всего отец ее подвозил, а после оставался у себя в кабинете — поработать. По крайней мере, так он говорил. Однако Салли не очень-то ему верила. По субботам мать затевала в доме уборку и стирку, кому охота болтаться у нее под ногами. Сегодня Салли проснулась с головокружением и какая-то чудная. Ночь прошла неспокойно — снилось всякое. Иногда она с тоской думала, что только во снах и живет. Сны… Все ненастоящее. Жизнь, выдуманная матерью, — церковь по воскресеньям, семейное чаепитие по вечерам, тишь, гладь, порядок — сплошное притворство. Салли подчинялась только затем, чтобы ее оставили в покое. Изображала из себя послушную дочь, однако временами желала, чтоб матери не стало. Вот и дружба с Кэтрин на деле обернулась вовсе не дружбой: Салли порой стоило неимоверных усилий сдержать обиду и зависть, готовые прорваться наружу. Иногда у нее возникало странное ощущение — она будто выпадала из реальности, смотрела на себя со стороны. Однажды Салли попыталась объяснить все это Кэтрин, но та ни слова не поняла.

За завтраком есть не хотелось. Салли видела, что отец с матерью тревожатся за нее, и это доставляло ей удовольствие. Хоть какое-то разнообразие. Когда она жаловалась на одноклассников, которые приставали к ней, обзывали, родители не воспринимали ее жалобы всерьез. «Не обращай внимания, — отмахивалась мать. — Брань на вороту не виснет».

— Может, пропустишь сегодня репетицию? — Мать складывала сковороды в раковину — отмачивать в мыльной воде. Даже по выходным они не засиживались после завтрака — как только все заканчивали есть, посуда со стола моментально убиралась. — Мне кажется, это запоздалый шок. Наверное, все-таки стоит показать тебя врачу. Оставайся-ка лучше дома.

Вот уж чего-чего, а этого Салли хотелось меньше всего.

— Да нет, я поеду. Хоть развеюсь.

Отец налил себе из чайника последнюю чашку чаю.

— А давай-ка со мной. У меня сегодня как раз обход береговой линии. Подышишь свежим воздухом, разомнешься. Глядишь, отвлечешься.

Салли не смогла найти предлог отказаться. Она чувствовала: отец действительно хочет, чтобы она составила ему компанию. Переодевшись в джинсы и старый свитер, она вышла на крыльцо, где стояли резиновые сапоги. Отец уже дожидался ее. Мать вынесла им флягу и пакет сэндвичей; когда они отъезжали, она помахала вслед. Салли видела, что матери не терпится остаться в доме одной — от них с отцом только беспорядок.

Ночью дождь закончился, стало гораздо теплее. Обманчивое обещание скорой весны. С переднего сидения высокого «лендровера» открывался вид на окрестные поля, те самые, на одном из которых нашли Кэтрин. Лента, ограждавшая место преступления, кое-где оторвалась. В небе над скалой парили и кувыркались вороны.

— Как она выглядела? — спросила Салли.

Отец понял ее, но ответил не сразу, долго подбирая слова. Салли ждала, что он скажет: мол, не стоит больше думать об этом, выкинь мысли об убийстве из головы.

— Как выглядела? Как мертвая. Я никогда раньше не видел мертвецов. Думаешь, что мертвые похожи на спящих, ан нет. Салли, не нужно больше думать про то, что произошло с Кэтрин там, на поле. Про птиц. Про то, о чем все болтают. Той Кэтрин уже не было. Задолго до того. — Он помолчал. — Понимаешь?

— Понимаю.

Раз в месяц Алекс обходил прибрежную полосу, выискивая прибитых волной к берегу мертвых птиц. Занимался он этим не в одиночку. На каждом острове прибрежная полоса была поделена на участки, закрепленные за обходчиками. Пит из Королевского общества защиты птиц, Пол, Роджер, добровольцы собирали статистические данные, дававшие представление о птичьей популяции острова. Так объяснял отец Салли, ведя «лендровер» вниз по узкой тропе к небольшой ферме. Она рада была отвлечься от грустных мыслей. Отцова страсть отчего-то успокаивала. Своей неизменностью. Но вот тропинка уперлась в свежевыбеленный дом, перед которым на натянутой бечевке сушились на ветру пеленки. Когда Салли с отцом выходили из машины, на крыльцо вышла молодая женщина — бросить зерно бродившим во дворе курам. Она помахала Алексу и скрылась за дверью.

— Недавно здесь обосновалась одна молодая пара, — сказал отец. — Переселенцы. Хорошо, что хоть кто-то в доме живет. А то он несколько лет пустовал, только на время праздников его сдавали туристам.

Салли удивило, что отец в курсе, знает о новых жильцах. Ей-то казалось, людей он вообще не замечал.

Отец повел ее мимо дома — на галечный пляж, круто ведущий к воде. Вдоль кромки прибоя тянулась гряда водорослей, намытая приливом, запах чувствовался даже на расстоянии.

— Наверняка найдем мертвых птиц в нефтяной пленке: недавно к северу отсюда был разлив. — Отец как будто рассуждал сам с собой.

Салли осторожно спускалась за ним к пляжу; в какой-то момент камень у нее под ногой качнулся и она потеряла равновесие. Отец обернулся и сильной рукой поддержал дочь за локоть — как раз вовремя. Салли опешила — так непривычно ей было его прикосновение. Отец никогда не обнимал ее, не гладил по голове, даже маленькую. Убедившись, что Салли твердо стоит на ногах, отец тут же отпустил локоть и, уставясь себе под ноги, двинулся дальше. И сразу же приметил совсем недавно погибшую морянку. Подняв утку с земли, он осторожно оттянул ей крыло, расправляя так, чтобы Салли увидела каждое перышко.

— Испачкалась в нефти, — сказал отец. — Не так чтобы очень, но ей хватило.

Салли молчала. Гибель морянки ее не трогала, но притворяться не хотелось. Она подошла ближе к воде — волны лизали подошвы сапог — и там дожидалась, пока отец закончит с птицей, бездумно обозревая серую водную гладь.

Отец тем временем уже удалялся. Когда она нагнала его, он держал еще одну мертвую птичью тушку.

— Кайра, — определил отец. Повернул птицу, ощупал кости крыльев. — Глянь-ка, совсем жира нет!

Салли ожидала, что он бросит птицу в захваченный им для этой цели черный мешок для мусора и они пойдут дальше. Но отец оседлал своего любимого конька, и пошло-поехало: изменение климата, таяние ледников, влияющих на популяции планктона и рыбы-иглы.