Полночь в музее - Илона Волынская

Вадька бережно принял добычу. С книжки текло, но плотная обложка и застежка частично защитили страницы, попадались даже полностью сухие. Вадька начал нетерпеливо листать книжку. На его лице отразились сперва изумление, потом восторг, и наконец он расплылся в широкой блаженной улыбке.

– Ребята, здесь все! – благоговейным шепотом произнес он. – Все дела банды! И даже не зашифровано! Смотрите: вот мебель, картины – авторы, названия, годы. Рядом имена владельцев – вот Греза Павловна, вот Луша, тут генеральша, а тут, нет, вы только гляньте, тут даты, и это как раз даты ограблений. И все его почерком! Теперь-то он у нас не отвертится! – Вадька торжествующе потряс книжкой. – Ну, гусь, ты орел!

Услышав комплимент, Евлампий Харлампиевич гордо вскинулся, гоготнул, а потом неожиданно ласково ткнулся головой Вадьке в ногу. Смущенный мальчишка потрепал птицу по шее.

– Сперва его надо поймать, – охладил Вадькин пыл Сева. – Он, между прочим, уже к аэропорту подъезжает.

Не сговариваясь, все снова ринулись к своему транспорту.

И вот долгая погоня закончена. Компания стоит, прижавшись носами к стеклянной стене аэропорта, и безнадежно-печально наблюдает, как Спец удобно устраивается в кресле, ставит возле ноги свой небольшой чемоданчик и разворачивает газету, приготовившись спокойно и с удовольствием дождаться приглашения на регистрацию. Мурка закрыла мобильник и отрицательно покачала головой. Майора Владимирова по-прежнему не было, прекрасная погода и мечтающая об обильном урожае на даче жена отвлекли его от нелегкого дела поимки особо опасных преступников.

– У нас в руках все улики, – горько вздохнул Вадька, – а он сейчас смоется в свою Англию, и привет!

– Он сперва в Вену, – педантично поправила Кисонька.

– Может, к пограничникам обратимся? Скажем, что он шеф бандитской шайки, и они его задержат? – предложила Мурка.

– Прямо так ты сказала, а они задержали! – Вадька был полон скепсиса. – Они сперва выяснят кто мы, потом позвонят в милицию и расскажут нашу историю. А в милиции сейчас кто дежурит? Правильно, лейтенант Пилипенко. Они с ним побеседуют, затем возьмут нас под локотки и выведут из помещения, Спец еще и посмеется нам вслед. Вот если бы он вез что-то нелегальное!

– Такое? – спросил Сева, вытаскивая из кармана куртки чуть оплавленный пакет с белым порошком.

– Это что?

– Ну откуда же я знаю, – пожал плечами Сева. – Кокаин, а может, героин. Я в камине на даче взял, подумал, пригодится, да и интересно, настоящие наркотики, прямо как в кино.

– И как нам этот пакетик поможет? – На сей раз сомнения переполняли Мурку. – Нам же надо его Спецу подсунуть! Что, набежим, отберем чемодан, вскроем, затолкаем туда наркотики и вернем? И он так обалдеет от нашей наглости, что попрется с ним на таможню?

Рыжая была абсолютно права. Спец придерживал свой чемоданчик ногой, и незаметно утащить его не представлялось возможным. Народ пригорюнился.

– Слушайте, а правда, что Ленчик и его компания на вокзале чемоданы тырят? – задумчиво поинтересовался Сева.

– Предлагаешь смотаться за ним на вокзал? Регистрация через пятнадцать минут, Спец сто раз улетит, пока ты будешь ездить!

– Зачем на вокзал мотаться, вон он сидит. И Сашка с ним, – Сева ткнул пальцем в стекло.

Действительно, на банкетке под здоровенным разлапистым фикусом восседали Ленчик и его верный адъютант. В аэропорт они явились по чрезвычайно важному делу: разнюхать, какие тут порядки. Вокзал становился все менее и менее выгодной сферой деятельности. Пассажир нынче пошел (а вернее, поехал) сильно ушлый, наученный горьким опытом. На вокзале бдительности не теряет, настороженно зыркает по сторонам и, даже слезно прощаясь с любимыми родственниками, продолжает держать багаж мертвой хваткой. Надо срочно менять поле деятельности. В аэропорту Ленчику в целом понравилось. Тихо, чистенько, пахнет приятно. Сами граждане отлетающие еще не пуганные, беспечные, расслабленные в предвкушении радостей заграничного вояжа. И в карманах у них совсем не малые денежки. Настораживало отсутствие толпы и обилие дядек в форме: пограничников, таможенников, ментов.

На сегодня разведчики свою работу закончили, теперь предстояло вернуться домой и все обдумать. Они уже собирались уходить, когда послышались стремительные шаги и рядом с ними остановился Севка Торгаш. Шустрого пацана Ленчик уважал и недолюбливал. Уважал за оборотистость и умение заколачивать деньгу, не влезая в криминал. За это же и недолюбливал.

– Как хорошо, что я вас засек, парни! – воскликнул Торгаш, слегка задыхаясь от быстрого бега. – Заработать хотите?

Ленчик медленно повел шеей, что успешно заменило ему долгую речь о неправильных людях, которые задают идиотские вопросы, вместо того, чтобы сразу перейти к сути дела. Севка понял Ленчика правильно и продолжил:

– У меня тут клиент, куча вещей, я сам не справляюсь, а он торопится. Я уж и не знал, как быть, гляжу, вы сидите… Пошли скорее, покажу, что делать.

Севка помчался к выходу, Ленчик с Сашкой переглянулись и потопали за ним. Севка проскочил раздвижные стеклянные двери, на рысях миновал автостоянку и нырнул в придорожные кусты. Не совсем понимая, что может делать в кустах солидный клиент, парни все же полезли следом. И тут их крепко взяли сзади за локти. Сашка взвизгнул, Ленчик рванулся, чужая хватка на локтях стала болезненной. Вывернув голову, Ленчик поглядел на нападающих. За спиной обнаружились рыжие двойняшки, уже вторую неделю портившие ему дело по укрощению строптивого гения Тихонова. Вот и сам гений, стоит перед ним, ухмыляется, знает, что при парочке каратисток Ленчик его тронуть не сможет. Рано радуешься, Ленчик тебе все припомнит. И Торгаша не забудет.

Тем временем охамевший Тихонов, не вдаваясь в долгие предисловия, заявил:

– Видели в зале ожидания худого мужика с пластырем на носу? Он еще газету читал? Надо у него чемодан стянуть, а потом обратно вернуть, но так, чтобы он ничего не просек.

Ленчик загоготал:

– Ну ты даешь, Тихонов! Ну ты меня задрал! С какой радости я на тебя ишачить буду, перед местными ментами светиться?

– Парни, вы не сечете, дело честное-благородное, – терпеливо пояснил Сева. – Мужик – особо опасный преступник, главарь шайки, на них несколько грабежей, если его не удастся сейчас задержать, он за бугор свалит и пиши пропало.

– Мне-то что?! – с ленцой вопросил Ленчик. – Хоть он полгорода перережь, меня не колышет. Вам надо, вы чемодан и тырьте, – закончил он и вдруг вскрикнул от резкой боли. Казалось, его рука попала в капкан с острыми-преострыми зубьями. Его круто развернули, и Ленчик встретился взглядом с пылающей яростью Кисонькой.

– Ты, прыщ на теле человечества, слушай меня внимательно, – Кисонька была обманчиво спокойна. – Я запланировала чудесное воскресенье: собиралась пройтись по магазинам, купить себе новую блузочку, потом хотела с ребятами поесть мороженого, а вечером сходить в гости к девчонкам из класса. Вместо этого меня похитили, натянули на голову пыльный мешок, сложили вдвое и запихали в багажник. Меня везли куда-то по жаре… Затем мне угрожали и меня пугали, мне пришлось устроить вульгарную драку и гонять по городу на чужой машине, ежеминутно рискуя попасться гаишникам и нажить крупные неприятности. Мне испортили прическу, безнадежно изгадили любимые брючки, и я потеряла сумочку! И вот теперь, когда мы настигли человека, виновного в сегодняшнем безобразии, из-за твоей фанаберии он может уйти безнаказанным? Не выйдет! Делай, что тебе говорят мальчики, а не то… Я еще не знаю, что я с тобой сделаю, но клянусь, это будет нечто жуткое!