Вычислить и обезвредить - Светлана Бестужева-Лада

Впрочем, это к делу не относится. В любом случае мои восторженные рассказы о трудовых успехах и новых знакомствах он слушал всегда с неослабевающим вниманием, так что в конце концов я поверила — его действительно интересует моя жизнь, моя, с позволения сказать, карьера. Впору было поверить даже в то, что он ну да, любит меня, и просто по ряду причин, а главное, по складу характера не способен демонстрировать это чувство как-то более эффектно и убедительно.

Я-то любила… Весь мир для меня существовал постольку, поскольку имел отношение к этому, прямо скажем, захватывающему чувству. Любила — и бесконечно строила какие-то воздушные замки, мечтала о немыслимосчастливых поворотах судьбы, вела бесконечные мысленные диалоги со своим возлюбленным, причем в этих диалогах он был в сто раз красноречивее, чем в наших с ним беседах наяву. Наяву меня нежными речами отнюдь не баловали, что иногда бывало обидно. Но только иногда.

Да, слов было маловато, но цветы по-прежнему регулярно появлялись в моем доме, уже не в стеклянной банке из-под томатного сока, а в самой настоящей вазе чешского стекла — тоже, кстати, подаренной. И это были уже не гвоздики, а мои любимые — до сих пор безответно — чайные розы. Где он их доставал, понятия не имею, но после того, как я случайно обмолвилась о своей к ним любви, без цветов он ко мне не приходил никогда. И никогда не забывал спрашивать, ела я что-нибудь или опять весь день носилась по городу голодной. Не просто спрашивать. Цветы — цветами, но и о том, чтобы у меня был и, образно выражаясь, хлеб насущный Владимир Николаевич тоже заботился. Так что я имела все основания думать, что…

Черт побери, покажите мне женщину, которая в такой ситуации подумала бы иначе!

Никколо Макиавелли, которого советуют читать всем политикам (и которого, как правило, отечественные политики не читают, в трактате «Государь» рекомендовал власть имущим «уподобиться зверям — льву и лису»:

«Надо знать, что с врагами можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй — зверю, но так как первое часто недостаточно, то приходится прибегать ко второму.

Отсюда следует, что государь должен усвоить то, что заключено в природе и человека, и зверя.

Не это ли иносказательно внушают нам античные авторы, повествуя о том, как Ахилла и прочих героев древности отдавали на воспитание кентавру, дабы они приобщились его мудрости? Какой иной смысл имеет выбор в наставники получеловека-полузверя, как не тот, что Государь должен совмещать в себе эти природы, ибо одна без другой не имеет достаточной силы.

Итак, из всех зверей Государь пусть уподобится двум: льву и лису. Лев боится капканов, а лис — волков. Следовательно, надо быть подобным лису, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков. Тот, кто всегда подобен льву, может не заметить капкана. Из чего следует, что разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание».

Наверное, потому, что большинство правителей современности напоминают скорее лисов, нежели львов (исключения только подтверждают общее правило), и возник в свое время терроризм. Точнее, террористические акты, направленные против государственных деятелей. Долгое время считалось, что подобные эксцессы — неотъемлемая часть образа жизни «загнивающего Запада». В самом крайнем случае соглашались на то, что попытка убить политического лидера (тем более — правителя) — это акт героической борьбы угнетенных народных масс против насилия и беззакония.

Забавно, что действительные и мнимые террористические акты в Советском Союзе расценивались всегда с точностью до наоборот: как происки злобных наймитов и агентов империализма. А уж если объяснить что-то происками, скажем, ЦРУ не было никакой возможности, то это «что-то» старались просто замолчать. В СССР, как теперь выяснилось, не было не только секса: не было ни организованной преступности, ни политической оппозиции, ни нищих, ни безработных, ни абсолютно здоровых людей, насильно отправленных в психиатрические лечебницы, ни террористических актов. Как говорил в таких случаях один из героев бессмертного произведения «Мастер и Маргарита»: «Что же это: как у вас чего ни хватишься, так обязательно нету». Времена изменились, изменились соответственно и нравы, хотя иногда бывает жаль того состояния блаженного неведения, в котором достаточно долго пребывало наше общество. Но…

Итальянский социолог Вильфредо Парето, создатель «Трактата всеобщей социологии», научно обосновал деление общества на политическую элиту (правящее меньшинство) и неэлиту (управляемое большинство), доказав при этом, что движущей силой всех человеческих обществ является круговорот, движение элит — их зарождение, расцвет, деградация и смена на новую элиту. Это движение, собственно, и лежит в основе всех великих исторических событий, какие бы внешние причины ни приводились в качестве аргумента о необходимости и неизбежности их свершений.

Согласно этой концепции складывается интересная картина: индивиды, которые от рождения имеют предрасположение к манипулированию массами с помощью хитрости и обмана (лисы) или применения силы (львы), создают два разных типа правления. Львы — это убежденные, фанатично преданные идее лидеры, но, придя к власти или достигнув реализации своей основной цели, утомляются, стареют, растрачивают основные силы в борьбе с молодыми, изворотливыми, полными амбиций лисами. И тогда на смену правлению силы приходит правление коварства, беспринципности и циничности, пока возмущение им не достигнет апогея и на смену не придет власть очередного льва.

Смена власти неизбежно сопровождается деградацией и упадком правящей элиты, причем в современном обществе принадлежность к элите не является наследственной. Хотя и раньше говорили, что «природа, создав гениев, почиет в их детях», сейчас смена власти происходит значительно быстрее, да и связана с другими социальными ценностями: родословная, какой бы она ни была пышной, практически не имеет никакого значения. К тому же закон наследственности гласит: нельзя рассчитывать на то, что дети тех, кто умеет властвовать, окажутся наделенными теми же способностями.

Главное же состоит в том, что в элите нет и не может быть длительного соответствия между дарованиями индивидов и занимаемыми ими социальными позициями. «Если бы элиты среди людей напоминали отборные породы животных, в течение долгого времени воспроизводящих примерно одинаковые признаки, история рода человеческого полностью отличалась бы от той, какую мы знаем. Феномен новых элит, которые в силу непрестанной циркуляции поднимаются из низших слоев общества в высшие слои, всесторонне раскрываются, затем приходят в упадок, исчезают и рассеиваются — вот вечный двигатель человечества по пути развития…»

Парето полностью разделяет теорию Макиавелли о львах и лисах: «Представим себе, что одна элита (лисы) хитростью заставила признать себя, заполучила власть и вобрала в себя наиболее хитрые элементы населения. Тем самым она оставила вне себя людей, наиболее способных к применению насильственных методов. При таком отборе рано или поздно с одной стороны остаются изворотливые хитрецы (лисы), а с другой — люди, наделенные силой (львы). Как только последние находят вождя, знающего, как лучше всего применить силу, они вступают в борьбу, одерживают победу над лисами и оказываются у власти.