Два путника в ночи - Инна Бачинская

– И Якубовская ее за это убила?

– Ну, схема примерно такова. Дело это уже наделало много шума. И это только начало. У меня уже побывал адвокат Якубовской, мэтр Рыдаев, личность у нас не просто известная, а прямо-таки легендарная и харизматическая, как сейчас принято говорить о любой мало-мальски заметной фигуре.

– Говорят, адвокаты – дорогое удовольствие. Она что, богата?

– Не знаю. Не думаю. Деньги есть у Полунина. Вот он теперь действительно богат. Он является одним из наследников Медведевой. И поэтому у Якубовской самый лучший адвокат.

– Самый дорогой или самый лучший?

– И то, и другое. Светило местной адвокатуры. В наших краях ему нет равных. Запросто добьется оправдательного приговора серийному убийце, со слезами на глазах рассказав о его тяжелом детстве, отце-насильнике, матери-алкоголичке и так далее. Он уже требовал для своей подопечной отдельной камеры, врача и домашнего питания.

– И у него есть шансы добиться оправдательного приговора?

– Оправдательного? Не думаю, но добиться минимального срока – это ему под силу. Это красивое дело, Екатерина Васильевна. О таком деле любой адвокат может только мечтать. Любовь, ревность, богатая соперница, зловещая пиковая дама… Это станет тем самым зрелищем, которого жаждет толпа. Когда нищий племянник убивает тетку за ее жалкую пенсию – это грубое и некрасивое убийство. Но когда молодая красивая любовница убивает старую – это театр!

Я бы на месте Полунина устроил аукцион среди местных адвокатов на право вести это дело, еще и заработал бы, – он мельком взглянул на часы. – А вообще-то Якубовская, как я уже сказал, не собиралась убивать, и тут я, пожалуй, готов ей поверить. Но, обладая импульсивным характером, о чем вы сами мне только что рассказали, после оскорблений Медведевой, в состоянии аффекта… та ее попыталась ударить, она оборвала шнур с портьеры и… Таким образом, вполне состоятельна версия о самообороне, и я почему-то уверен, что наш мэтр Рыдаев раскрутит ее на полную катушку.

– Отмажет за деньги? – спросила я ехидно.

– А вы, что же, Екатерина Васильевна, совсем ей не сочувствуете?

– Я сочувствую покойной Медведевой.

– Понятно, – сказал Кузнецов, и воцарилось молчание.

– А как же этот парень? Я могу сказать Фоменко, что вы его отпускаете? А зачем он оговорил себя?

– Трудно сказать. Сейчас с ним работает психолог. Он странный малый, Екатерина Васильевна, доложу я вам. А вообще, должен заметить, что после всякого громкого убийства нам звонят мнимые убийцы с признаниями… Кстати, ваш Фоменко мне так и не позвонил. Почему, не знаете?

– Не знаю, мне он тоже не позвонил. Что значит – мнимые убийцы? Зачем?

– Развлекаются, или с психикой не в порядке.

– А может, он раньше убил кого-нибудь, а сейчас раскаивается и поэтому признался… вроде как наказывает себя.

– Интересная мысль, я даже такое кино видел. Американское. Спорить не буду, Екатерина Васильевна, всякое случается. Что-нибудь еще?

– Странно все-таки… Знаете, я могу расспросить старичка-инвалида…

Кузнецов вздохнул.

– Симкина убили, Екатерина Васильевна.

– Как убили? – Я в ужасе зажала рот рукой. – Кто?

– Работаем, Екатерина Васильевна. Всегда рад вас видеть, заходите, не забывайте старика.

Он поднялся, и мне не оставалось ничего другого, как распрощаться…

Четверо мужчин сидели за столом в гостиной городского дома Прохорова-Финансиста, ужинали и обсуждали положение дел на избирательном фронте. Кроме хозяина, присутствовали уже знакомые читателю Иван Федорович Трубников – кандидат в мэры и его команда – доверенное лицо Василий Николаевич Коломиец и имиджмейкер Алеша Добродеев. Прохоров пребывал в непривычно-расслабленном состоянии, улыбался растроганно, кормил кусочками печенья небольшую собачку, сидевшую у него на коленях. Рыжевато-пепельная собачка аккуратно брала печенье у него из рук – виден был красный и острый ее язычок, поглядывая на гостей выпученными круглыми глазами, в которых отражались блики света. Четырехугольная, сложно устроенная драконья мордочка, в которой не было ничего свирепого, вьющиеся тонкие детские волосики, заколотые голубым бантиком на макушке, и круглые лакированные коричневые глаза, – таков был Бенджи, уродливый и трогательный красавец, хрупкий, субтильный Бенджи, тибетская храмовая собака ши-цу или японская хризантема – выбирайте, что больше нравится, – привезенная Прохорову в подарок из лхасского заповедника.

Добродеев порывался рассказать историю о собаке, которая была у него в детстве – курцхааре по имени Винер, умнице и охотнике, нападавшем на соседских кур. Он уже дважды доходил в своем рассказе до того места, где соседка с криком приносила очередную пернатую жертву, бросала ее под ноги отцу и требовала денег. И оба раза Прохоров перебивал его, приглашая полюбоваться тем, как Бенджи зевнул, широко открыв крошечную пасть, или тем, как он поднял левое ухо, прислушиваясь к звукам из коридора. На лице его было написано глуповато-восторженное выражение, безмерно удивлявшее Фаворита, который не находил ничего интересного в ничтожной собачонке. Ну, была бы овчарка или любой другой приличный пес, но не эта бабская игрушка! Бенджи, словно почувствовав его неодобрение, перестал жевать и уставился на Ивана Федоровича выпуклыми блестящими глазищами.

– Кстати, – сказал вдруг Прохоров, обращаясь к Трубникову, – читал материал о тебе в подведомственной газете, автор – некто Денисов А., очень неплохо. Твоя работа? – он перевел взгляд на Добродеева. Тот с готовностью кивнул. – Все-таки правильная была идея купить эту газетенку, – продолжал хозяин, – рупор общественности, так сказать. После выборов – посмотрим. А вообще после выборов мы с тобой такие дела закрутим – только держись! – Перегнувшись через стол, он потрепал Ивана Федоровича по плечу.

– Сначала победить надо, – сдержанно отозвался тот.

– Победим! С таким имиджмейкером победить – раз плюнуть. Правда, Алексей Генрихович?

– Абсолютно с вами согласен! – Добродеев привстал с места. – Идем в отрыве от конкурентов. Биография – дай бог каждому!

– Не можем не победить, не имеем права. Конкуренты нам не простят! – Прохоров рассмеялся, довольный собственной шуткой. Добродеев тоже засмеялся.

Трубников промолчал. Прохоров ему не нравился. Ну, ничего, даст бог, выиграем, думал он. Тогда посмотрим. Он тайно встречался с оппонентом Прохорова, Мамаем, по просьбе того. Они, правда, ни о чем не договорились. Это была беседа, так сказать, ознакомительная – беседа-разведка. Трубников терялся в догадках, зачем он понадобился Мамаю, думал даже отказаться от встречи, но привычка ничего не упускать и любопытство взяли верх. И правильно сделал. Уже при прощании Мамай, пожимая ему руку, вскользь поинтересовался здоровьем уважаемого Валерия Андреевича. Трубников тогда пожал плечами – здоровье как здоровье, нормальное как будто. И тогда Мамай с ухмылкой – тоже сволочь порядочная, но хоть не строит из себя патриота, – сказал: «Тут у нас слушок прошел, что не очень… нормальное…» – и задержал трубниковскую руку в своей ладони, заглядывая ему в глаза.