Красные партизаны на востоке России 1918–1922. Девиации, анархия и террор - Алексей Георгиевич Тепляков

мы скажем, что в отрядах были лица далеко не из честного элемента и даже с уголовным прошлым». И когда в июле 1918 года красные под натиском казаков оставили Оренбург, то из 700 красногвардейцев ушли только 152, а почти 80% остались в городе, не опасаясь белых[630]. Характеризуя свой отряд черемховских рабочих (до 3 тыс. человек), один из его командиров, П. Ф. Попов, признавал: «Правда, была часть уголовников. Я считаю, что мы не найдем ни одного отряда красногвардейцев, в котором не было бы уголовного элемента. [Он] …шел в отряд для приобретения оружия… легкого обогащения, легкой наживы»[631].

Прибежищем уголовных был и отряд Н. А. Каландаришвили. Пресса сообщала, что В. Медвяцкий, участвовавший в формировании черемховских красных отрядов, отправляемых в Иркутск на подавление юнкерского мятежа, в свое время «наделал в Слюдянке много тяжких общественных преступлений, за что и должен был оставить Слюдянку». В 1918 году он и трое его сыновей занимали ряд должностей в 1‐м Иркутском кавдивизионе Каландаришвили. Цирковой борец В. Аранович вступил в иркутскую Красную гвардию в конце 1917 года, участвовал в декабрьских боях, а весной 1918‐го во время драки с офицером в бильярдной убил противника. Чтобы скрыться от возмездия, записался в 1‐й кавдивизион Каландаришвили, позднее сдался белым в Голумети (в 20‐х годах Аранович вернулся к прежней профессии и постепенно дорос до директора читинского цирка). Один из организаторов отряда Каландаришвили, Г. Шармазанов, был 15 апреля 1917 года заключен в Иркутскую тюрьму по обвинению в покушении на убийство, но скоро оказался освобожден и примкнул к Деду. В мае 1918 года он был убит в перестрелке с милицией. Немолодой уже И. В. Ионов, житель станции Байкал, судился за изнасилование, пошел в отряд Каландаришвили из‐за денежного жалованья, осенью 1918 года дезертировал. А. М. Максименко, отбывший каторжные работы за убийство, служил во 2‐м эскадроне[632].

«Одним из любимых занятий эскадронщиков Каландаришвили, кроме реквизиции лошадей (по нынешним реалиям – автомобилей), было вымогательство денежных средств за „контрреволюционную деятельность“. Обычно анархисты, узнав о встрече состоятельных горожан за игрой в карты, наведывались на квартиру и вынуждали игроков откупаться, грозя в противном случае арестовать их за контрреволюционное сборище». В подобных эпизодах участвовали и командир дивизиона А. Караев, и будущий автор опубликованных воспоминаний о Каландаришвили – М. Церетели. «За другой такой же эпизод в августе 1918 года был расстрелян полуэскадронный 2‐го эскадрона, бывший подпоручик А. Сокольников…» В центре города средь бела дня был убит князь Эрестов, пытавшийся сопротивляться похищению своей лошади каландаришвильцами Чеквиладзе и Титовым: «Следует ли говорить, что убийцы не понесли никакого наказания»[633]. Анархисты не только не выдавали своих милиции, но и в ряде случаев сами ее преследовали.

Наиболее характерным проявлением красного террора в период «первой» советской власти стали кровавые события в 75-тысячном Благовещенске, где в марте 1918 года произошел анархический «погром буржуазии», в ходе которого погибло – по максимальной оценке – до 1,5 тыс. служащих, офицеров, коммерсантов[634] и случайных лиц. В советской литературе этот эпизод замалчивался, и даже в новейшей академической «Истории Дальнего Востока России» о погроме нет ни слова[635]. Современный историк со ссылкой на советскую литературу приводит данные о менее чем 300 погибших и 500 раненых с обеих сторон[636]. Не смогли отыскать всех жертв и составители новейшего сборника об этой трагедии, которые на основании архивов, включая метрические книги, и газет зафиксировали гибель почти 500 горожан и до 200 военных; порядка 3 тыс. горожан бежали в Китай. Поименно учтено 373 погибших и 326 раненых, но на деле жертв было гораздо больше: в захоронение на территории судостроительного завода легли 93 безымянных трупа, а главной могилой стала полынья посреди Амура[637].

О благовещенских событиях мельком упоминал в печати коммунист А. А. Ширямов, объясняя жестокости погромщиков исключительно местью: «Мстить! В силу этого принципа была устроена резня в Благовещенске после мятежа эс-эров…»[638] Однако сторонники атамана Гамова оставили в живых всех арестованных руководителей совета, попытавшегося захватить власть в областном центре. Поводом для беспощадного мщения послужил сам факт выступления против большевиков.

Войсковой атаман И. М. Гамов, депутат Госдумы, близкий к эсерам, с октября 1917 по март 1918 года фактически возглавлял Амурскую область. Параллельная власть в лице большевиков и анархистов опиралась на красногвардейцев, которые не пользовались авторитетом среди населения. Исполком Благовещенского совета 29 января 1918 года был вынужден принять постановление о борьбе с теми, кто, именуя себя красногвардейцами, использует это как маску «в грязных разбойничьих деяниях»[639]. Подготавливая взятие власти, Благовещенский совет 17 февраля 1918 года арестовал 22 офицера, обвинявшихся в качестве активных участников антисоветского заговора. Начались бессудные расправы. Пресса отмечала, что в марте 1919 года в городе удалось было арестовать одного из видных красногвардейских комиссаров, «который лично расстрелял несколько благовещенцев во время февральского переворота в 1918 году», но тот смог бежать из-под стражи[640]. Ответом на нелегитимные действия совета стал стремительный антибольшевистский переворот, известный как Гамовский мятеж. Казаки захватили город, арестовав весь состав облисполкома во главе с Ф. Н. Мухиным, а также свыше 500 красногвардейцев. Это было одно из первых крупных выступлений против советской власти в России[641].

Несколько сотен красных отступили из города в Астрахановку, где организовали ревштаб. Из районов на помощь большевикам пришла крестьянская беднота, а из Хабаровска прибыли по железной дороге 700 красногвардейцев. Много приисковых рабочих, железнодорожников, крестьян откликнулось на призывы ревштаба стать добровольцами. Из одной Ивановки пришли 300 крестьян, и наутро из Астрахановки были готовы идти на Благовещенск 2 тыс. человек[642]. Вскоре в Астрахановке собралось порядка 10–12 тыс. вооруженных красных, которыми руководили прибывшие из Хабаровска члены Далькрайисполкома советов М. И. Губельман и П. Минаев.

Напротив, основная масса казачества заняла выжидательную позицию и не поддержала Гамова. Так, жители станицы Константиновской постановили: «Во избежание пролития братской крови в активную борьбу с большевиками не вступать». Советские войска начали наступление 12 марта и, имея большой перевес в силах, уже к девяти часам утра заняли всю восточную часть города. Двое суток спустя он был захвачен. И только 22 марта на территории архиерейской дачи, вблизи Чепуринского завода состоялись похороны белых и красных – в двух братских могилах под общим курганом. Владивостокский историк А. Д. Самойлов еще в 1969 году кратко отмечал в диссертации, что погибших с советской стороны было 265, а с белой – в несколько раз больше[643], т.