Господин барон - Михаил Дулепа

— С чего это? Мне еще до вечерней экскурсии досиживать!

— Амнистия в честь дня святого Эгберта. Конкретно ты под нее подпадаешь.

— Гад ты все-таки, Могила. Не даешь человеку отдохнуть!

— Сваливай в темпе, мне войну объявили, завтра осада начнется.

Шеф мгновенно подхватился, вытащив из-под койки туфли, а из-под подушки телефон. На мой скептический взгляд он просто пожал плечами:

— Подарок бедному узнику от прекрасной и милосердной дамы.

— Жулик.

— Артист, Саш, артист. Жулик у нас ты! Знаешь, что я тебе скажу? — он остановился у двери и оглядел свою камеру. — Теперь мне все завидовать будут. Потому что никто из нашего брата в такой тюряге не сидел!

— Присылай желающих ко мне, возьму по-божески, деньги пополам. Кстати, больше ничего добавить не хочешь?

— Ты о чем, Шурик?

Глаза у него были абсолютно искренними.

— Да так, о всяком. Значит, нечего добавить?

Шеф выглянул за дверь, потом взял меня за пуговицу и очень серьезно сообщил:

— Ты, Саш, отлично со всем справляешься. То, что от тебя зависит, ты всегда доводишь до конца. Это отличное качество, за него я тебя и ценю. — После чего шустро переместился в коридор, отвесил какой-то комплимент Фиску и насвистывая быстро утопал к лестнице.

Поморщившись, я проводил его взглядом и вытащил телефон. Гудки, гудки… ну где же ты! А, вот:

— Элька? Привет.

— Саш, что случилось? Опять напился с дружками и решил позвонить… — Поначалу тихий голос бывшей начал обретать мощь, достойную скандала, и мне это было не нужно.

— Тетя Вера жива еще?

В трубке все смолкло, потом абсолютно нормальный голос ответил:

— Да что ей сделается, она нас всех переживет.

— Это хорошо. Привет ей передай, а то как-то забыл в беготне.

— Как скажешь. У тебя там все нормально?

— Да так, мелкие неурядицы. Вспомнил вот о тетке, решил позвонить. Что там девчонки?

Минуты две я слушал ее рассказ, поддакивая, потом попрощался, сунул телефон в карман и так же как Шеф кивнув стражнику пошел на выход. Заготовка старая, времен начала нулевых, но я не сомневался, что Эля вспомнит. «Тети Веры» не существовало, был старый друг ее отца, мужик дремучий, зато надежный и всегда с удовольствием принимавший «племяшек». Черт, у Аньки скоро днюха, а я мало того, что сам приехать не смогу, так еще и через мать отправляю их подальше от друзей… надо думать, чем откупаться.

Дальше меня подхватил поток срочных дел. В замок текла река продуктов и припасов, нужно было решать, где ставить трибуны, искать под них материалы, устанавливать освещение, обустраивать место под медицинскую палатку, предупредить арендаторов, отвечать на вопросы горожан, командовать волонтерами, проверять, подсказывать, решать. Попутно я все-таки догадался провести среди своих слуг опрос, готовы ли они вообще участвовать в войне? На удивление, согласились практически все. Наверное, я слишком безмятежно выглядел, никто не верил в какие-то опасности: люди азартно расхватывали доспехи и оружие, помогали друг-другу их надеть, кто-то что-то уже напевал такое воинственное. Сложнее всего пришлось Марти, беспокоясь о сохранности боевого подруга ей выдали чудовищно прочный и столь же неудобный доспех, плюс не по размеру подобранный шлем от другого комплекта. Смотреть теперь девушка могла только прямо перед собой, зато защищена оказалась лучше всех. Черепашка, как есть черепашка!

Окончательно все успокоилось глубоко заполночь. Я обнаружил себя сидящим на верхней площадке донжона. Подумать только, утром мне было скучно! Да уж, если все пойдет как я задумал… нет — когда все пойдет так, как я задумал! Так вот, скучать не придется. Ничего, я еще объясню всем в округе, кого тут надо слушать, а то ишь — законы они отменили! Я тут закон!

Поставив на камень чашку с остатками ледяного кофе я потянулся, и осторожно обогнув уснувшего в обнимку с копьем волонтера пошел вниз. Завтра я бы за такое разбудил его пинком, но сегодня пусть хоть так покемарит. А наказанием пусть станет чудовищно затекшее все.

На стене у ворот горел огонь. Романтики, так вас, электричество они экономят, а покупных дров не жалко. Хотя живой огонь да в такой обстановке…

Я остановился в тени — начальник стражи, красиво сидя на камне, с безупречными интонациями бывалого вояки втирал что-то рассевшимся вокруг оруженосцам.

— Вообще-то мы с бароном старые знакомые, довелось, знаете ли… — Изя задумчиво посмотрел куда-то в море, глаза его словно видели давно ушедших боевых друзей, лицо стало каменным и самую малость жестоким. — Да, прозвище для него не нужно было искать, у него фамилия есть. Говорящая, если кто понимает.

Ну да, как же. Прозвище у меня с самого приезда в столицу за счастьем было Шустрик. Это когда я однажды при выезде на дачу со знакомыми девчонками сожрал кролика назвали наконец Могилой — ну кто же знал, что это околевший домашний любимец, декоративный и породистый, которого везли похоронить на природе? Я еще удивился, чего это его не выпотрошили. Кроль как кроль, на вкус самый обычный.

Оруженосцы слушали как завороженные, даже Сато прислушивался к «господину хатамото». Изя говорил медленно, весомо, но очень туманно, намеками. Написать все на листе — одна вода получится, но вот так, в дрожащих тенях, на стене древнего замка, перед боем, сжимая в руках всамделишное оружие. Внушает, да.

— Исабель.

— Я, господин барон! — Изя подпрыгнул, нервно сложив руки.

— Молодым спать, завтра будет много дел. Ты дежуришь до восхода, потом тебя подменит Фиск.

— Да, господин барон. — Он хотел спросить еще что-то, но я уже прошел мимо, величественно и безразлично. Не только гасконцы умеют делать суровые лица, румынские бояре им ничуть не уступят.

Уже почти рассвело, когда я рухнул на свою скрипучую кровать.

И тут же меня разбудили.

Фон Шнитце-младший с грохотом сгрузил на тумбочку перед зеркалом кучу железа, извинился, молодой паренек-слуга поставил рядом подносик с едва теплым завтраком и оба принялись меня наряжать. Спустя полчаса я наконец прогнал их обоих и смог оглядеть свою милость в зеркале.

Тяжелая кольчуга до колена, начищенный полупанцирь, наплечники, наручи, поножи, перчатки и укрепленные железом сапоги. Итого четверть центнера лишнего веса, зато сколько внушительности! Приняв подобающую позу я процитировал переделанное под момент:

— Одни боялись Артура, другие — Галахада. А меня… меня боялся сам Персиваль!

— В самом деле? — Я резко обернулся. Все шестеро пажей смотрели на меня от дверей с каким-то непонятным восторгом. Ну мужик в доспехах, и что? Сами-то они еще не обмундировались, пока бегая налегке, поэтому рядом с металлическим мной смотрелись именно пажами.

— В самом, самом. — Подумав, снял с пояса нож и положил на столик. Меньше искушений воспользоваться им, значит и меньше последствий. Булава, алебарда с двухметровым древком, да еще щит, которым тоже можно не слабо приголубить, вот и все мое оружие. Да и вообще, полководцу лезть в драку западло, его место позади, на командном пункте! Вот и буду соответствовать.