Пуля - лучший антидот - Сергей Самаров

– Еще одна новость, – между тем продолжал полковник Мочилов. – Тебе в помощь прибыла ОМОГ подполковника Ракитина. Они сейчас на той же базе, где и ты был. У спецназа внутренних войск. Отдыхают в той же комнате, где твои парни отдыхали... Но это только на три часа. Через три часа им выделят отдельное помещение. Там и для тебя с твоими парнями места хватит. И, главное, присмотра со стороны не будет. Действовать будете вместе... Поскольку ты в курсе дела, старшим будешь ты, Алексей Викторович. Ракитин указания уже получил.

– Понял, товарищ полковник. С Александром Всеволодовичем мы сработаемся...

Из окон домов горного селения, если там кто-то мог смотреть в окна, увидеть боевую машину пехоты было не сложно, поскольку вся дорога, кажется, была выставлена, как в телевизоре. Улица в селении, как подсказывала подробная топографическая карта, была всего одна, и все дворы, за исключением двух, стояли вплотную к нижнему склону и смотрели окнами на дорогу. Да и прятаться от местного населения смысла не было, поскольку вести боевые действия никто в данный момент не собирался. Хотя, как командир боевой группы, подполковник Гризадубов все же оценил возможности обороны этого селения как очень высокие. Но, в принципе, оборонять было нечего, поскольку само селение выросло здесь только благодаря некогда работающей, а теперь заброшенной и разрушенной крупной метеостанции, имеющей свою исследовательскую лабораторию. Обычные мелкие метеостанции обслуживало всего несколько человек. Эта когда-то была почти научным метеорологическим центром с системой космической связи, но война все разрушила, а восстанавливать это хозяйство никто не стал. Сотрудники метеоцентра и лаборатории уехали, а местные жители, ранее обслуживавшие центр, остались, не имея никакой работы и живя только за счет огородов и домашнего скота.

Сейчас даже с дороги была видна высокая металлическая труба уже не существующей котельной. Труба была ориентиром, по которому селение можно было издали заметить даже тогда, когда поднимаешься по склону без дороги и самих домов не видишь.

– Камеру можно было установить только сверху, – поделился соображениями майор Макаров, продолжая недавний разговор с командиром.

– Или, если иметь сильную оптику, на противоположном склоне, – вслух подумал Гризадубов. – Хотя нет, с противоположного склона съемка велась бы в другом ракурсе. Там дома все закрывали бы, и дверей не было бы видно...

– Да, командир, я свои соображения тоже снимаю, – сказал майор. – Выше склон на большом расстоянии слишком крутой и открытый. Там просто невозможно усидеть. А если снимать с верхней точки, то никак не получится почти горизонтальной съемки...

Эти соображения были высказаны, когда БМП уже поднялась на высшую точку дороги, без проблем преодолев размытый ливневым потоком участок пути, что вызывало удивление данным ФСБ. Проехать здесь могла любая легковая машина, кроме разве что длинномерного лимузина. Но с высшей точки дороги видно было все селение вдоль единственной улицы. Эта точка тоже была высокой и для видеосъемки удобной, но только для общего плана. А общего плана в Интернете выставлено не было. Следовательно, снимали не отсюда.

Командир с майором Макаровым открыли крышки башенных люков и высунулись по пояс наружу; это позволяло им разговаривать свободно, когда их не слышит никто, кроме имеющих в своем распоряжении «подснежники». А «подснежники» имела вся группа, и только ментовский младший лейтенант таким средством связи был обделен. Потому он и не слышал, о чем идет разговор. Пятью минутами раньше, воспользовавшись этим обстоятельством, подполковник Гризадубов предупредил всю группу, чтобы младшего лейтенанта ни на секунду не оставляли одного, даже если ему приспичит в туалет сходить. Следовало не позволить менту разговаривать по телефону. А если будет звонок ему, то разговор слушать.

– Что он может передать, товарищ подполковник? – поинтересовался старший лейтенант Луговкин.

– Номер телефона. Если будет передавать номер, можно сразу атаковать и не дать договорить до конца.

– А если будет по-своему говорить? – спросил старший лейтенант Долматов. – Кто знает, есть в их языке числительные?

Никто не знал.

– Значит, не давать разговаривать. И вообще, чтобы не возникло эксцессов, на всякий случай объявляю режим эфирного молчания. Всем выключить трубки, кроме меня и майора Макарова. Передайте приказ младшему лейтенанту, кто рядом сидит...

Насколько Алексей Викторович мог видеть из башни, младший лейтенант приказ неохотно, но выполнил. Выполнение приказа другими бойцами командира интересовало мало, но подполковник знал, что никто в его группе ослушаться не может.

Говоря по правде, оснований для подозрений против молодого мента у подполковника Гризадубова не было. Только то, что младший лейтенант стоял рядом, когда подполковник разговаривал по телефону, – это не подозрение. Это случайность. Самому следовало соблюдать осторожность, или же нужно было предупредить, что во время разговора подходить близко не рекомендуется. Тем не менее, обжегшись на молоке, Алексей Викторович старался дуть на воду. То есть после совместных действий с «краповым» капитаном Валтузиным, который, возможно, работал на другую сторону – пусть не на бандитов, но на врагов скрытых, – хотелось быть осторожнее.

* * *

– Красников! Тормози... Тормози... Всем надеть повязки. И следить, чтобы плотно к лицу прилегали. Особенно в области носа. Замечу неаккуратность – заставлю в противогазе ходить, как подполковник Андарбеков...

– Так он вроде бы в повязке был... – заметил Макаров, прикладывая повязку к своему скуластому лицу.

– Только у него, помнится, через повязку борода проросла, – показал свою наблюдательность старший лейтенант Долматов. – Был бы подполковник слегка помоложе, я подумал бы, что он в этой повязке родился...

– Противогаз он снял после несчастного случая, – объяснил Гризадубов. – Начальнику своему через плечо заглянул, того инфаркт хватил... Чтобы меня инфаркт не хватил, рекомендую повязки надевать правильно.

И первым показал пример.

– Все готовы? – Голос через марлевую повязку слышался странно. – Тогда – поехали. В селении повязки не снимать, даже если выпить нальют и закуску предложат...

Боевая машина пехоты уверенно въехала на единственную улицу селения, вымощенную когда-то, вероятно, ровно уложенными бетонными плитами. Но со временем почва под плитами где поплыла, где была вспучена грунтовыми водами, где-то просто провалилась, и теперь дорога представляла собой прекрасный полигон для уродования кроссовых машин. Даже узкие гусеницы боевой машины пехоты чувствовали неровности, отзываясь на них встряхиванием всего бронированного корпуса и визгом траков по бетону.

Звук этот, как и звук двигателя, тоже не самый бесшумный, не могли не привлечь внимания местных жителей, пусть и больных, но уже вышедших, скорее всего, из стадии самого опасного состояния. И потому то в одном доме, то в другом люди выходили на крыльцо или прижимались к окну. А в середине села на дорогу выскочил какой-то мужчина и побежал навстречу БМП, размахивая руками с требованием остановки.