Калинка-малинка для Кощея - Марина Комарова
Шрифт:
Интервал:
– Этот ковер мягче прошлого, – внезапно заметил брат и вопросительно посмотрел на Ужива.
Тот только хрипло рассмеялся:
– Знаешь ли, я с годами не молодею. А потому надо и что мягкое подстилать, а то вдруг ноги не удержат.
– А на что тебе тогда хвост? – невинно осведомился я.
– Хвост, мальчик мой, создан для куда более интересных целей, – с улыбкой мягко сказал Ужив. Только вот глаза при этом остались холодными и внимательными.
Я покачал головой. Предполагать, что там за цели, попросту не стал. Ужив все равно не скажет. А так голову закружит своими мудреными словами, что потом вовек и не разберешься.
– Мы тут… – начал было Дивислав.
– Вижу, – кивнул он, – выкладывайте подарки.
Вот же хитрюга! Насквозь видит, так еще и не смущается ни капли. Опыт, ничего не поделаешь. Так надо уметь.
Честно говоря, сколько лет Уживу, я сказать не мог. Он давал полезные сведения нашей семье еще тогда, когда мы с братом были малы. Внешне не менялся, все также оставался седовласым змеем с браслетами и в мешковатой простенькой одежде. Только родители относились к нему с огромным уважением, а в Межанске и вовсе змеелюду Уживу радовались в каждом доме. Потому и когда он приезжал к нам, как можно больше народу пыталось заманить его в гости и порасспрашивать о самых невероятных вещах.
Флейта и лампа ему понравились. Я видел, как удовлетворенно вспыхнул неприкрытый глаз. С губ сорвалось одобрительное шипение:
– Хорошо-о-о-о. Прекрасно. Замечательно.
Некоторое время, казалось, он ничего не видел, кроме принесенных даров. Мы с Дивиславом переглянулись, но промолчали. Обычай есть обычай. У змеелюдов принято уделять много времени подаренным вещицам, таким образом выражается уважение к гостю и дарителю.
Конечно, Ужив пользовался всем этим, так как дары любил просто бессовестно, поэтому не спешил поскорее разделаться с традиционной частью и перейти ко всему остальному.
– Тебе не кажется, брат мой, – пафосно обратился ко мне Дивислав, – что в лучших домах Удавгорода хозяева считают образцом приличия угощать гостей отменным медовым отваром и лепешками.
Не меняясь в лице, я кивнул:
– Истину глаголят твои уста, Дивислав. А еще…
– Заткнулись оба, – хмыкнул Ужив. – Не надо делать культа из еды.
– Он еще и до лепешек жадный, – пожаловался Дивислав.
Ужив наконец-то отложил подарки, приложил ладонь к сердцу и склонился в учтивом поклоне.
– Благодарствую, гости дорогие. Уважили старичка. Задавайте любой вопрос.
Я сцепил пальцы и хрустнул костями. Задавайте любой вопрос – не значит, что получите ответ. С ответом – как пойдет. Вот же ж… змеиное племя.
– Ну, слушаю.
Дивислав что-то пробормотал про неудобные полы и затекающие ноги. Ужив сделал вид, что не услышал. Впрочем, со своим уставом в Удавгород ходить не стоит.
– Значит… тут такое дело.
Ужив тем временем достал тоненькую трубку, набил ее какой-то сушеной травой и закурил. По комнатке тут же потянулся свежий и острый аромат. Смолистый такой, дышать бы и дышать. Прищурил желто-горячий глаз, будто пытался меня насквозь разглядеть.
– Что ты слышал о Двурогой горе, Ткачихе и серебряном серпе?
Ужив задумался. Из трубки поднимался зеленоватый дымок. Я краем глаза наблюдал за Дивиславом. Тот, кажется, витал в собственных мыслях и совершенно не задумывался ни о чем. Точнее, не так. Как раз думал, но совсем нас не слушал. Неужто девица Калинка так заворожила?
– Интересно, – задумчиво сказал наконец-то Ужив. – Именно такого не слышал. Да только… Понимаешь, такое тут дело у нас творится. Этак несколько месяцев назад появилась в наших краях Счаста-змея, сестрица Горыныча. – И посмотрел на Дивислава, словно тот должен был что-то знать.
Брат тут же вздрогнул, услышав знакомые имена. Взгляд серых глаз обрел проницательность. Вон, даже губы поджал. Эх, переживает за друга. Все же, пожалуй, кроме родственников и Горыныча, у него близких людей и не было. Бука мой братишка, таким уж родился. Впрочем, я еще хуже.
– Так вот, – продолжил Ужив, – жила она в домике на противоположной стороне Удавгорода. Мой дом обходила десятой дорогой. И все бы ничего, но сами знаете: сила Горынова такая, что нам, простым змеелюдам, и не снилось. Ходить к ней всякие стали, приезжать из других городов. Что делали, о чем говорили – неведомо. Только стали потом доходить слухи, что затеяла она дело нехорошее. А возле дома ее по ночам ходят чудища, которых свет не видывал.
Он поднес ко рту трубку, затянулся. Дивислав аж вперед подался. Да и мне на месте усидеть было не так просто. Но Ужив умел выдержать паузу и не спешил выкладывать все, что знал.
– Не то чтобы я в это верил, – наконец-то произнес он. – Раздвоенные языки наших женщин любую весть оплетут ядом и лживостью, будто нити клубка – не в меру разыгравшегося кота. Но в то же время… Совсем отмахиваться я не стал. Однажды ночью, когда луны не было, а все сторожевые ящерицы впали в оцепенение… – Он покосился на нас. – Есть такой период, о нем только ведуны вроде меня знают. Так вот… Вышел я и направился к дому Счасты. Пусть и не хранитель Удавгорода, да только у нас один за другого цепляется. Где и кто чего узнает, сразу другим передает.
Хорошее дело, конечно. Когда ты один, то и родная улица под лунным светом может показаться чужой да страшной.
Мне пришлось вытянуть ногу, а то мышцы начали затекать. Ощущения еще те. Боги, и правда – неужто нельзя было припасти пару стульчиков для посетителей?
– И? – тихонько поторопил Дивислав.
– Возле дома Счасты я никого не нашел, – задумчиво сказал он, глядя на трубку в руках. – Только вот… обнаружил следы. Не человечьи, не змеелюдовы. Даже на волчьи не сказать что похожи. Вытянутые такие, трехпалые. И по длине с мой локоть. Даже если Счаста и принимала свой родной облик, то… ну что я, Горыновну не видел? Не ее были.
– И не Горыныча? – спросил я и тут же понял, что сморозил откровенную глупость.
Ужив посмотрел на меня с легким укором. Дивислав – с откровенным непониманием. Пришлось вздохнуть, примирительно поднять руки вверх и всем своим видом показать глубочайшее раскаяние.
– Нет, – все же подал голос Ужив. – Чьи – определить так и не удалось. Даже горсть земли, которую я с собой унес, чтобы проверить под заклятием, все равно ничего не подсказала.
Странно, земля обычно слушается змеелюдов. Значит, кто-то наложил сильнейшие чары, чтобы припрятать то, что чужим знать не стоит. Очень интересно, безусловно.
– Но потом стало не до этого…
Мы насторожились. И тут же раздался еле слышный щелчок, ковер перед нами вдруг растаял медовым маревом, доски разошлись, и появилась плоская кремовая деревянная поверхность, сплошь уставленная яствами и напитками. От всего этого шел удивительный аромат, а рот так и наполнялся слюной.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!