Сын повелителя сирот - Адам Джонсон

– Действительно, – подтвердил товарищ Бук. – Я снабжаю Великого Руководителя. Они совершенно одинаковые.

* * *

Чон До пересел к иллюминатору, когда они пролетали над Сахалином, Камчаткой и Охотским морем, где капитан отбывал заключение – где-то там внизу, в бескрайних голубых водах. Их самолет обгонял закат, направляясь на север, навстречу бесконечному солнечному свету. Они приземлились на русской военно-воздушной базе в Анадыре, чтобы заправиться. Местные пилоты окружили их «Ил-62», которому было не меньше сорока семи лет. Они водили рукой по брюху самолета, обсуждали недостатки его конструкции, исправленные в более поздних модификациях, рассказывали жуткие истории о том, как летали на них, пока оставшиеся экземпляры не отправили в Африку в конце 80-х годов. Подошедший к ним диспетчер, крупный мужчина с обмороженным лицом, заметил, что даже самолеты, заменившие «Ил», – «Ан» и «Ту» – теперь большая редкость.

– Я слышал, последний «Ил-62» разбился в Анголе в 1999 году, – добавил он.

Доктор Сон перешел на русский.

– Прискорбно, – сказал он, – что некогда великий народ, создавший этот замечательный самолет, больше на такое не способен.

– Вы должны знать, что новость о развале вашей страны опечалила наш народ, – добавил товарищ Бук.

– Да, – поддержал его доктор Сон. – Наши народы были когда-то путеводной звездой коммунизма. К сожалению, теперь мы несем это бремя в одиночестве.

Товарищ Бук открыл чемодан, набитый новенькими стодолларовыми купюрами, чтобы заплатить за горючее, но диспетчер покачал головой.

– Евро, – сказал он.

Доктор Сон возмутился:

– Я близкий друг мэра Владивостока.

– Евро, – повторил диспетчер.

Товарищ Бук достал другой чемодан – на этот раз с европейской валютой.

Двигатели самолета взревели, корпус отчаянно задребезжал, и исполин поднялся в воздух.

Алеутские острова и девять тысяч метров под ними, смена часовых поясов, ясные очертания грузовых судов на фоне рябого, зеленовато-белого моря. Капитан говорил Чон До, что за восточным берегом Японии глубина океана достигает девяти тысяч метров, и теперь он понял, что это значит. Увидев бескрайность Тихого океана (это ли не подвиг – переплыть его!), он понял, как мало сигналов и сообщений ему удалось перехватить.

Где рука капитана «Кван Ли»? Чон До внезапно задумался. У кого сейчас его старые словари? Кто брился этим утром капитанской бритвой? В каком туннеле бежит его команда сейчас? Что стало с той старушкой, которая согласилась пойти за ними добровольно, если он позволит сфотографировать себя? Каким получилось его лицо? Что рассказывала барменша из Ниигата о той ночи, когда она пила с похитителями? Вдруг перед его глазами возникла жена второго помощника в своем фабричном комбинезоне с блестевшей от рыбьего жира кожей и всклокоченными от пара волосами; ее шуршащее желтое платье окутало его глубоким сном.

Где-то над Канадой доктор Сон собрал всех для инструктажа по поводу американцев. Он говорил с министром и Чон До, а также с командой товарища Бука, в которую входили шестеро молодых людей. Второй пилот и стюардесса подслушивали. Доктор Сон для начала рассказал о пороках капитализма и военных преступлениях американцев против порабощенных народов. Затем он перешел к вере в Иисуса Христа, рассмотрел особое положение американских негров и перечислил причины, по которым мексиканцы бегут в Соединенные Штаты. Далее он объяснил, почему богатые американцы сами водят собственные машины и обращаются со слугами, как с равными.

Один из молодых людей спросил, что делать, если он встретит гомосексуалиста.

– Отметь, что для тебя это новый опыт, – ответил доктор Сон, – потому что таких людей в твоей стране нет. А затем веди себя с ним так же, как с любым чучхейским студентом, приехавшим из другой страны – например, из Бирмы, Украины или Кубы.

Затем доктор Сон перешел к практическим вопросам. Он объяснил, что в доме можно ходить в обуви. Женщинам в Америке разрешается курить, и не следует ругать их за это. Делать замечание чужим детям недопустимо. На листе бумаги он нарисовал футбольный мяч. С явным неудовольствием доктор Сон коснулся темы личной гигиены американцев, а потом прочитал небольшую лекцию по поводу улыбки. В завершение он рассказал о собаках, отметив, что сентиментальные американцы питают особую слабость к псам. В Америке запрещено причинять вред собакам. Их считают членами семьи, им дают имена, как людям. Кроме того, у собак есть свои кровати, игрушки, врачи и домики, которые нельзя называть конурой.

Когда они, наконец, стали снижаться, товарищ Бук подсел к Чон До.

– О докторе Соне, – начал он. – Он долго проработал и пользовался известностью, но в Пхеньяне ты пребываешь в безопасности только тогда, когда успешно выполняешь все задания.

– В безопасности? – переспросил Чон До. – В безопасности от чего?

Товарищ Бук дотронулся до часов на руке Чон До.

– Просто помоги ему выполнить это задание, – попросил он.

– А ты, почему ты не идешь с нами?

– Я? – удивился товарищ Бук. – У меня двадцать четыре часа, чтобы добраться до Лос-Анджелеса, купить DVD на триста тысяч долларов и вернуться. А ты правда никогда не смотрел кино?

– Я не отсталый какой-нибудь. Просто возможности не было.

– Теперь есть, – сказал товарищ Бук. – Доктор Сон заказал фильм про сопрано.

– Мне не на чем смотреть DVD, – возразил Чон До.

– Найдешь на чем, – успокоил его товарищ Бук.

– Может, Сан Мун? Я бы посмотрел фильм с ее участием.

– Наши фильмы не продаются в Америке.

– Правда, что она печальна?

– Да, – кивнул товарищ Бук. – Ее муж, Командир Га, и Великий Руководитель – соперники. Командир Га слишком популярен, чтобы наказывать его, так что расплачиваться приходится его жене – ее больше не снимают. Мы слышим ее. Она весь день играет на каягыме[11]. Обучает своих детей этим печальным, заунывным напевам.

Чон До представил, как ее пальцы касаются струн, каждая нота – вспыхивает, как искра, раздувается пламенем и затухает, словно спичка, оставляя за собой шлейф дыма.

– У тебя последний шанс посмотреть американский фильм, – сказал товарищ Бук. – Только ради этого и стоит учить английский.

Чон До попытался уяснить суть его предложения. В глазах товарища Бука он заметил то, что было знакомо ему с детства, – взгляд мальчика, который верил в завтрашний день. Эти мальчики жили недолго. Хотя именно они больше всех нравились Чон До.

– Хорошо, – согласился он. – Какой самый лучший?

– «Касабланка», – ответил товарищ Бук. – Говорят, это величайший фильм в истории.