Всего лишь тень - Карин Жибель

Тишина, установившаяся после их исчезновения, не несет с собой никакого облегчения. Скорее, жестокость.

– Мадам? – повторяет администраторша, словно ничего не случилось.

– А… Я пришла повидать Элизабет Бошан.

– Вы знаете номер ее палаты?

– Нет, – признается она, опуская глаза.

А ведь Лиза живет здесь уже пять месяцев.

Скорее, влачит существование здесь.

– Палата пятьсот четыре, пятый этаж. Когда подниметесь наверх, отметьтесь в кабинете медсестер. Лифт вон там, слева. Приятного дня.

Хлоя вызывает лифт, но в тот момент, когда он приходит, сворачивает к лестнице. Может, чтобы потянуть время. Отдалить расплату.

На пятом, задыхаясь после тяжелого подъема, она отправляется искать пресловутый кабинет медсестер.

Первое, что Хлоя сразу же ощущает, – шок. Насколько внешний вид здания и холл были привлекательны, настолько этаж производит гнетущее впечатление. Потрескавшаяся плитка, облупившаяся краска на стенах, подтеки на потолке. И отвратительные запахи, смесь подогретого супа и дезинфицирующих средств, от которой ее начинает тошнить… Какое мерзкое место!

Она останавливается перед кабинетом, покашливает, чтобы обозначить свое присутствие. Две медсестры болтают за кофе, одна из них подходит к Хлое, не давая себе труда скрыть, что та ее побеспокоила.

– Я пришла повидать Лизу Бошан.

– Элизабет? Вы родственница?

Подозрительный взгляд.

– Я ее сестра.

– Вы не предупреждали о посещении…

С каких пор нужно записываться на прием, если хочешь навестить сестру?

– Она у себя в палате?

– Разумеется! А где ей еще быть? Это в конце коридора, палата пятьсот четыре.

Медсестра возвращается к своему кофе, а Хлоя к своему паломничеству.

В здании слишком сильно топят, она утирает лоб, прежде чем добирается до точки невозврата. Сделав глубокий вдох, стучит в дверь и заходит, не дожидаясь ответа.

В любом случае его не будет.

Хлоя застывает на пороге.

Лиза… Усажена в старое дерматиновое кресло. Голова свесилась набок, взгляд затерян в пустоте, рот приоткрыт.

– Ку-ку, Лиза, это я.

Голос у нее прерывается, сердце снова бьется с непозволительной скоростью. Она медленно подходит ближе, дурнота усиливается с каждым шагом.

Остатки последней трапезы размазаны по застиранной ночной рубашке Элизабет, которую так и оставили в кресле. Хлоя внезапно понимает, почему медсестре не понравился ее неожиданный визит.

– Господи, – бормочет она, поднося руку ко рту.

Это чудовищное зрелище не дает ей приблизиться вплотную. Запах в палате еще хуже, чем в коридоре, а жара как минимум под тридцать градусов. Хлоя снимает пальто, чтобы не задохнуться, и бросает его на незастеленную постель с грязными простынями. Наконец она находит в себе силы дойти до Лизы, наклоняется и целует ее в лоб.

– Привет, сестричка.

Открывает окно, берет стул и ставит его напротив кресла. Она меньше чем в метре от Лизы и надеется, что сумеет поймать ее взгляд. Но тот скользит по ней, не замечая. Как если бы Хлоя была частью этой отвратительной обстановки.

– Ты меня слышишь?

Она берет сестру за руку, до странности холодную, сжимает ее в своей. Безуспешная попытка вступить в контакт с пустотой.

– Знаю, что давно к тебе не приходила, но я была далеко. И я все равно думала о тебе, моя Лиза.

Думала о тебе.

Каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Даже того не замечая.

Ты мне снилась каждую ночь.

Она не может отвести взгляд от грязи, которая уродует ее сестренку, и, не выдержав, возвращается к окну. Стараясь сдержать слезы, позволяет глазам отдохнуть на картине зеленеющего парка.

Ты сумеешь, Хлоя, не будь смешной!

Она с улыбкой снова поворачивается к Лизе. Только губы дрожат и блестят глаза.

– Я все устрою, не беспокойся.

Она заглядывает в ванную комнату, затхлый закуток, воняющий плесенью и мочой. Где, без сомнения, не убирали уже много дней. Решает отложить свой гнев на потом. Главное – Лиза.

Она возвращается к сестре, сияя показной улыбкой. Которая скрывает ужас.

Как, собственно, и само это место.

– Я помогу тебе принять душ! Не сомневаюсь, что в такой жаре тебе этого очень хочется.

Уже давно Лиза не может ходить. И говорить тоже.

Уже давно Лиза ушла.

Хлоя подхватывает ее под мышки и под колени, приподнимает, что стоит ей тяжкого усилия. Хотя весит та теперь совсем немного. Легкая, как мятая тряпка, неподвижная, как кусок высохшего дерева. Расколотого.

Хлоя доносит ее до ванной и усаживает на пластиковый стул, который стоит под душевой насадкой. Снимает с нее ночную рубашку, боясь на нее глянуть. Смущенная тем, что раздевает собственную сестру. Но в сущности, Лизе все еще восемь лет. Она до сих пор и навсегда маленькая девочка.

Новый шок для Хлои: чудовищная худоба, выступающие кости и синяки на руках, ляжках, животе, ребрах…

Потом снимает с нее совершенно мокрый подгузник и поспешно выбрасывает его в мусорное ведро. Ее сердце сжимается, она чувствует, как подкашиваются ноги. Жара, запах, зрелище этого изможденного, измученного тела. Держась рукой за стену, Хлоя пытается успокоиться.

Не тот момент, чтобы терять сознание, черт!

– Все будет хорошо, Лиза…

Все будет хорошо, Хлоя.

Она оставляет свои туфли в палате и возвращается в закуток, как на арену. Вот только сражается она сама с собой.

Проверяет температуру воды, потом пускает струю на ноги Лизы, та не реагирует. Тогда она ведет душем вдоль тела, столь же разбитого, сколь безучастного. И вдруг ей кажется, что она видит ее глаза. На какую-то долю мгновения у нее возникает ощущение, что сестра на нее смотрит.

Но нет, Хлое, должно быть, показалось.

Завершив мытье, она укутывает Лизу в чистое полотенце, наверняка принесенное матерью, и укладывает на кровать.

Что за дерьмо! Когда они последний раз меняли постельное белье?

В такое время дня не остаются в ночной рубашке. Хлоя выбирает белое легкое платье, синий пуловер и приступает к манипуляциям, одевая сестру, как куклу.

Куклу в натуральную величину, на которой забыли нарисовать улыбку, будущее.

Затем Хлоя протирает кресло, убирает грязную одежду в пластиковый мешок. Из глубины ящика прикроватного столика извлекает расческу для завершающего штриха.

Она садится на кровать, обнимает Лизу. Как хорошо прижимать это тело к своему.